Когда мы позвонили в дом № 88, дверь открыла миловидная
девушка. В прихожей нас встретила миссис Тодд.
— Анни, останься, — сказала она. — Этот джентльмен —
детектив, он хочет задать тебе несколько вопросов.
На лице девушки отразились противоречивые чувства.
— Благодарю вас, мадам, — сказал Пуаро с поклоном. — Я хотел
бы поговорить с вашей горничной прямо сейчас и, если можно, наедине.
Нас провели в маленькую гостиную, и, когда миссис Тодд с
явной неохотой вышла из комнаты, Пуаро приступил к делу:
— Мадемуазель Анни, то, что вы нам скажете, имеет поистине
огромное значение. Вы одна можете пролить свет на это загадочное происшествие.
Без вашей помощи мне не обойтись.
Тревога исчезла с лица девушки, уступив место приятному
возбуждению.
— Разумеется, сэр, я скажу вам все, что знаю.
— Очень хорошо. — Пуаро одобрительно улыбнулся. — Прежде
всего, что вы сами об этом думаете? Вы ведь очень неглупая девушка, это сразу
видно. Как вы объясняете исчезновение Элизы?
Польщенная Анни взволнованно запричитала:
— Торговцы живым товаром, сэр! Я все время об этом твержу.
Элиза меня всегда предупреждала: «Ты не смотри, что парень обходительный, не
давай себя облапошить. И не вздумай нюхать духи или угощаться конфетами, если
тебе предложат». Вот что она говорила. А теперь сама попалась! Небось увезли ее
в Турцию или еще куда на Восток. Я слыхала, там любят полных!
Я восхищался, глядя на Пуаро: ему вполне удавалось сохранить
серьезный вид.
— Но в таком случае стала бы она посылать за своими вещами?
— Право, не знаю, сэр. Вещи ей могли понадобиться даже за
границей.
— Кто приходил за сундуком, мужчина?
— Это был Картер Пейтерсон, сэр.
— Вещи собирали вы?
— Нет, сэр, сундук был уже упакован.
— Ага, это интересно. Значит, уходя из дому в среду, Элиза
уже знала, что не вернется. Вы со мной согласны?
— Да, сэр. — Вид у Анни был растерянный. — Я об этом не
подумала. Но ведь это все равно могли быть торговцы живым товаром, правда, сэр?
— добавила она словно с сожалением.
— Безусловно! — ответил Пуаро. — Вы жили с ней в одной
комнате?
— Нет, сэр, у нас были отдельные комнаты.
— Элиза никогда не жаловалась на свое положение? Вам здесь
хорошо жилось?
— Она никогда не заикалась об уходе. Место это совсем
неплохое. — Девушка колебалась.
— Смелее, — ободрил ее Пуаро. — Хозяйка ни о чем не узнает.
— Видите ли, сэр, наша хозяйка со странностями. Зато еды не
жалеет: на ужин всегда что-нибудь горячее и масла на сковородку лей сколько
душе угодно. И потом, если бы даже Элиза захотела поменять место, она ни за что
бы так не ушла. Она бы доработала до конца месяца. Иначе ведь с нее могут
удержать месячное жалованье!
— А как работа, не слишком тяжелая?
— Как вам сказать, у хозяйки есть причуды — вечно шныряет по
углам, ищет пыль. А вот жильцу, его тут называют пансионером, и надо только что
подать завтрак и обед, впрочем, как и хозяину. Они весь день в городе.
— А хозяин вам нравится?
— Он человек степенный, правда, скуповат.
— Вы, наверное, не вспомните последние слова Элизы перед
уходом?
— Нет, отчего же. «Если с обеда останется персиковый компот,
— сказала она, — будет нам на ужин. Есть еще немного бекона и жареной
картошки». Она просто обожала персиковый компот. Не удивлюсь, если именно этим
ее и завлекли.
— У нее всегда по средам был выходной?
— Да, у нее — по средам, а у меня — по четвергам. Пуаро
задал еще несколько вопросов и отпустил девушку. В комнату влетела миссис Тодд,
ее лицо излучало любопытство. Я не сомневался, что она очень обиделась на
Пуаро. Но он очень тактично сумел ее успокоить.
— Женщине незаурядного ума, такой, как вы, мадам, — объяснил
мой друг, — наверняка невыносимо скучно присутствовать при рутинных опросах,
которые вынуждены проводить мы, несчастные детективы. Для живого ума нет
большего испытания, чем подобные процедуры.
Полностью развеяв обиду миссис Тодд, Пуаро перевел разговор
на ее мужа и выяснил, что тот работает в одной из фирм в Сити
[127]
и до вечера
дома не покажется.
— У него, конечно, масса дел и забот?
— Его никогда ничто не заботит, — заявила миссис Тодд. — «Ну
что ж, возьми другую кухарку, дорогая». И это все, что он мог сказать!
«Неблагодарная женщина, хорошо, что мы от нее избавились». Его спокойствие меня
просто бесит.
— А как насчет остальных домочадцев, мадам?
— Вы имеете в виду мистера Симпсона, нашего пансионера? Ему
главное, чтобы еду подавали вовремя, остальное его не волнует.
— Чем он занимается, мадам?
— Он служит в банке. — Миссис Тодд произнесла название
банка, и я невольно вздрогнул, вспомнив заметку в «Дейли Блэйр».
— Сколько ему лет?
— Двадцать восемь, кажется. Приятный юноша.
— Я хотел бы поговорить с ним и с вашим мужем. С вашего
позволения, я навещу вас вечером. А теперь, мадам, я бы советовал вам прилечь и
немного отдохнуть. У вас утомленный вид.
— Еще бы! Во-первых, эта неприятность с Элизой, а вчера я
почти весь день провела на распродаже, сами знаете, какая там толчея, ну и
всякие домашние дела, не одно, так другое. Анни со всем не справляется, и,
может быть, теперь она тоже захочет уйти; словом, я смертельно устала!
Пуаро пробормотал несколько сочувственных фраз, и мы
откланялись.
— Любопытное совпадение, — сказал я. — Этот сбежавший клерк,
Дэвис, работал в том же банке, что и Симпсон. Как вы думаете, это может
что-нибудь означать?
— С одной стороны — проворовавшийся клерк, с другой —
пропавшая кухарка. Здесь трудно усмотреть взаимосвязь, если только не
предположить, что Дэвис заходил к Симпсону, влюбился в кухарку и убедил ее
бежать вместе с ним.
Я рассмеялся, но Пуаро не был расположен к шуткам и
посмотрел на меня осуждающе.
— Могло быть и по-другому, — сказал он. — Запомните,
Гастингс, что хорошая кухарка может утешить того, кто вынужден скрываться, куда
лучше, чем смазливое личико. — Он умолк и задумался. — Любопытный случай, и
совсем не такой простой, как кажется. Я увлечен, определенно увлечен.
