И вот наконец она рассказывает нам историю о краже и
взломанном портфеле. Я вам сразу тогда сказал, что здесь что-то не вяжется.
Каков же результат этой истории? Мистер Бейкер Вуд заплатил
хорошие деньги за краденый товар. Миниатюры по закону следует вернуть мисс
Пенн. Она снова продаст их и будет иметь тысячу фунтов вместо пятисот. Я
попросил навести справки и узнал, что торговля у них идет из рук вон плохо. Вот
так-то. И сделал вывод: тетушка и племянница действуют заодно.
— Значит, вы никогда не подозревали Нортона Кейна?
— Друг мой! С этакими-то усиками? Преступник либо бывает
гладко выбрит, либо у него настоящие усы, которые в случае необходимости можно
сбрить, чтобы изменить внешность. Но это как раз то, что надо для хитроумной
мисс Пенн, согбенной старой дамы с клубничным румянцем. Видели, какая она сегодня?
Однако стоит ей распрямиться, надеть башмаки большого размера, слегка изменить
с помощью грима цвет лица и, в довершение, приклеить несколько редких волосков
над верхней губой, — и что же тогда? Тогда как раз и получится мужеподобная
женщина, как описал ее мистер Вуд. Или переодетый в женское платье мужчина, как
решили мы.
— Значит, она и в самом деле ездила вчера в Шерлок-Бэй?
— Наверняка. Поезд, если припоминаете, уходит отсюда около
одиннадцати утра и около двух прибывает в Шерлок-Бэй. Обратно он идет еще
быстрее. Это как раз тот, на котором мы вернулись. Отходит от Шерлок-Бэй около
четырех и в восемнадцать пятнадцать уже здесь. Миниатюр конечно же в портфеле
никогда не было. Замок сломали еще дома, перед тем как уложить в саквояж.
Мадемуазель Мэри оставалось только найти парочку простофиль, воздействовать на
них своими чарами и уж потом как следует заморочить им голову. Но один из них
оказался не простофилей, а Эркюлем Пуаро!
Последняя фраза мне явно не понравилась, и, чтобы
отыграться, я сказал:
— А вы ведь заливали, когда распространялись о том, что
всегда готовы помочь постороннему человеку. Что-то не особенно вы ей помогли.
— Я ни на йоту не отошел от истины, Гастингс. Видимо, я
просто не слишком ясно выразился, и вы сами ввели себя в заблуждение. Говоря о
постороннем человеке, я имел в виду не просто каких-то абстрактных незнакомцев.
Я имел в виду мистера Бейкера Вуда — человека чужого в этой стране, а потому
наименее защищенного.
Лицо его вытянулось.
— Нет, стоит только вспомнить об этом надувательстве с
билетами. Сколько же мы переплатили! У меня прямо кровь закипает, когда я гляжу
на все эти ваши английские несуразности. Да, я хотел помочь иностранцу. Он,
разумеется, человек не из приятных, этот мистер Бейкер Вуд. Но он здесь чужой!
А нам, чужакам, надо держаться вместе. Что касается меня, я никогда не откажу
им в помощи!
Осиное гнездо
Джон Харрисон вышел из дома и, остановившись на террасе,
посмотрел в сад. Это был рослый мужчина с изможденным, смертельно бледным
лицом. Вид у него обычно был довольно мрачным, но стоило только, как сейчас,
улыбке смягчить его резкие черты, во всем его облике появлялось что-то очень привлекательное.
Джон Харрисон любил свой сад, который был особо хорош в этот мягкий
августовский вечер. Вьющиеся розы были все еще прекрасны, а воздух был пропитан
благоуханием душистого горошка. Скрип открываемой калитки заставил Харрисона
резко обернуться. Кто бы это мог быть? На лице его появилось изумленное
выражение. Меньше всего он ожидал увидеть щеголеватого господина, который
направлялся по дорожке к дому.
— Невероятно! — вскричал Харрисон. — Мосье Пуаро!
Действительно, это был знаменитый сыщик Эркюль Пуаро, чья
слава достигла самых отдаленных уголков земного шара.
— Да, — произнес Пуаро, — это я. Помните, вы мне сказали:
«Будете в наших местах — непременно ко мне загляните». Вот я и заглянул.
— Очень рад, — сердечно отозвался Харрисон. — Присаживайтесь,
и позвольте вам что-нибудь предложить. — Широким жестом он указал на столик на
веранде, заставленный бутылками.
— Благодарю вас, — сказал Пуаро, опускаясь в плетеное
кресло. — А сиропа у вас не найдется? Нет? Так я и думал. Тогда просто немного
содовой, без виски. — И с чувством добавил, в то время как хозяин ставил перед
ним стакан:
— Ну и жара! Это даже отразилось на моих усах.
— Что же привело вас в наши края? — спросил Харрисон,
устроившись в соседнем кресле. — Желание отдохнуть?
— Нет, мой друг, дела.
— Дела? В нашей глуши?
Пуаро озабоченно кивнул.
— Да, mon ami.
[132]
Как известно, преступления редко
совершаются в людных местах.
Его собеседник рассмеялся.
— Вы правы, я сказал глупость. Но какое именно преступление
вы здесь расследуете? А может быть, я не должен вас расспрашивать?
— Напротив, спрашивайте. Я бы даже предпочел, чтобы вы
спрашивали.
Харрисон удивленно на него взглянул. В поведении гостя было
что-то необычное.
— Вы сказали, что расследуете преступление. И что же, это
тяжкое преступление?
— Самое тяжкое.
— То есть?..
— Да, убийство.
Эркюль Пуаро так многозначительно произнес это слово, что
Харрисон оторопел. При этом Пуаро смотрел прямо на него, и во взгляде его тоже
было что-то необычное. Харрисон даже растерялся, но все-таки выдавил из себя:
— А я не слышал ни о каком убийстве.
— Полагаю, вы и не могли о нем слышать.
— А кто убит?
— Пока никто.
— Как так?
— Вот поэтому я и сказал, что вы не могли о нем слышать. Я
расследую преступление, которое еще не совершено.
— Но позвольте, ведь это бессмыслица!
— Не сказал бы. Когда есть возможность, лучше расследовать
еще не совершенное преступление, чем заниматься им, когда оно уже произошло.
Полагаю, что можно попытаться его предотвратить.
Харрисон уставился на него непонимающим взглядом.
— Вы это серьезно, мосье Пуаро?
— Совершенно серьезно.
— И вы действительно считаете, что может произойти убийство?
Но с какой стати!
— Да, может, если нам не удастся его предотвратить, —
заключил Эркюль Пуаро, не обращая внимания на восклицание Харрисона.
