Для меня это было неожиданностью и предоставило мне новую
пищу для размышлений.
— Еще один вопрос, доктор: можно ли начинить смертельной
дозой яда, скажем, шоколадную конфету?
— Полагаю, можно, — подумав, ответил врач. — В этом случае
могла бы быть использована чистая синильная кислота, конечно, если исключить
возможность испарения и поместить ее в герметичную упаковку. Впрочем, можно
использовать и любое другое вещество — крошечную крупинку легко проглотить даже
не заметив. Впрочем, шоколад, наполненный морфием или стрихнином… — Он
поморщился. — Вы понимаете, мосье Пуаро, достаточно одной конфетки с отравой!
Правда, человек, не разбирающийся в этих ядах, вряд ли с этим справится.
— Благодарю вас, доктор.
Я удалился. И не откладывая дела в долгий ящик, опросил всех
аптекарей, особенно тех, чьи аптеки находились неподалеку от проспекта Луизы.
Да, служить в полиции не так уж плохо. Все необходимые сведения я получил без
проволочек. Только в одной аптеке я узнал о примечательном в этом смысле
лекарстве, которое доставлялось в интересующий меня дом. Это были глазные капли
сульфата атропина для мадам Дерулар. Я на некоторое время возликовал, поскольку
знал, что если по ошибке принять атропин внутрь, можно отравиться. Но симптомы
отравления атропином очень близки симптомам отравления трупным ядом и не имели
ничего общего с тем, что произошло. Кроме того, рецепт был старым. Мадам
Дерулар страдала катарактой обоих глаз уже долгие годы. Обескураженный, я
направился к двери, когда меня остановил голос аптекаря:
— Минутку, мосье Пуаро. Как я помню, девушка, приносившая
рецепт, упоминала, что должна будет зайти также в аптеку за углом. Попробуйте
наведаться туда.
Я так и сделал. Еще раз воспользовавшись своим официальным
положением, я получил все необходимые мне сведения. За день до смерти мосье
Дерулара в аптеке отпустили лекарство по рецепту мистера Вилсона. Его, кстати,
и не надо было специально готовить. Это были таблетки тринитрина. Я попросил
показать их, и когда увидел — маленькие таблетки были в шоколадной облатке, —
сердце мое бешено забилось.
— Это яд? — спросил я.
— Нет, мосье.
— А каково действие этих таблеток?
— Они понижают кровяное давление. Назначаются при некоторых
формах сердечной недостаточности, грудной жабе например. Уменьшают артериальное
давление. При атеросклерозе…
— Ма foi!
[27]
— перебил я его. — Для меня это просто набор
слов. Скажите, они могут вызывать сильное покраснение лица?
— Конечно.
— Предположим, я проглочу десять — двадцать таблеток, что
тогда?
— Не советовал бы вам этого делать, — сухо ответил аптекарь.
— Но вы все же утверждаете, что это не яд?
— Многими лекарствами, которые не имеют с ядом ничего
общего, можно отравиться, — Так же сухо ответил он.
Я вышел из аптеки окрыленным. Наконец-то дело сдвинулось с
места.
Теперь я знал, что у Джона Вилсона было орудие преступления.
Ну, а как насчет мотива? Он приехал в Бельгию по делу и попросил мосье
Дерулара, которого знал достаточно поверхностно, чтобы тот принял его. Смерть
Дерулара никоим образом не могла принести ему выгоды. Более того, запросив
сведения из Англии, я обнаружил, что в течение нескольких лет он страдал
серьезным заболеванием сердца, известным как грудная жаба, или стенокардия.
Таким образом, то, что Вилсон пользовался этими таблетками, было вполне
естественным. Тем не менее я был убежден, что кто-то прикасался к этим
коробкам; сначала открыл одну и, убедившись, что она полная, закрыл. Затем
вынул все оставшиеся шоколадки из другой и начинил их как можно большим
количеством тринитрина. Шоколадки были довольно большие, в них могло войти от
двадцати до тридцати таблеток. Но кто же мог это сделать?
В доме находилось двое гостей. У Вилсона было орудие. У де
Сен-Аляра — мотив. Помните, какой он был фанатик, а что может сравниться с
религиозным фанатизмом? Не мог ли он воспользоваться тринитрином Джона Вилсона?
Внезапно мне в голову пришла одна идейка. А! Вы улыбаетесь
моим маленьким идеям? Но слушайте дальше. Почему у Вилсона кончился его тринитрин?
Он наверняка привез нужный запас лекарства из Англии — со стенокардией шутки
плохи. Я снова зашел в дом на проспекте Луизы.
Самого Вилсона не было, но мне удалось поговорить с
горничной, которая обычно убирала его комнату, — Филицией. Я спросил ее, правда
ли, что у мистера Вилсона недавно пропал флакончик из ванной комнаты? Девушка
ответила, что это действительно так и что в пропаже обвинили ее, Филицию.
Английский джентльмен, вероятно, подумал, что она разбила флакончик и не
захотела в этом признаться. А она к нему даже не прикасалась. Наверняка это
сделала Жаннет, которая всюду сует свой нос.
Я прервал ее излияния и вышел. Теперь я знал все, что
необходимо. Мне оставалось только подтвердить свои догадки доказательствами.
Конечно, я чувствовал, что это будет не просто. Сам я был уверен, что флакончик
с таблетками тринитрина из шкафчика Вилсона взял мосье де Сен-Аляр. Но для
того, чтобы убедить в этом остальных, мне нужны были доказательства. А
доказательства отсутствовали.
Ну, ничего. Я знал — и это было главное. Вы помните наши
затруднения в деле Стайлз
[28]
, Гастингс? Тогда я тоже знал. Но мне
потребовалось много времени, чтобы найти последнее звено в цепочке
доказательств.
Я попросил мадемуазель Меснар принять меня для беседы. Она
не заставила себя ждать. Как только разговор зашел об адресе мосье де
Сен-Аляра, ее лицо стало озабоченным.
— Зачем вам его адрес, мосье?
— Мадемуазель, он мне необходим.
Она была в замешательстве.
— Он не сможет вам ничего сказать, — наконец проговорила
мадемуазель Меснар. — Он человек не от мира сего и едва ли замечает, что
происходит вокруг.
— Возможно, мадемуазель. Но тем не менее он был старым
другом мосье Дерулара. Он мог бы мне кое-что сообщить — какие-нибудь события из
прошлого, вспомнить о возможных недоброжелателях, любовных связях…
Девушка вдруг всхлипнула и закусила губу.
— Пожалуйста, мосье, но теперь я уверена, что ошибалась. С
вашей стороны было очень любезно откликнуться на мою просьбу, но тогда я была
крайне расстроена и на меня нашло какое-то затмение. Теперь же вижу, что здесь
нет никакой тайны… Умоляю вас, мосье, прекратите расследование!
