Я попытался сохранить хладнокровное спокойствие.
– Это лишний раз доказывает, – не растерявшись, сказал я, – что у меня с ним не могло быть серьезных разногласий. Данила Луговой так замечательно относился ко мне и к моей несчастной супруге…
Я изобразил на лице горечь страдания и тяжело вздохнул. В это мгновение я понял, почему видел Данилу Лугового со служанкой Ивана Васильевича. Теперь я знал, каким образом и с чьей помощью старый прохиндей смог купить Виктории ярко-алое платье. Так же я догадался, кому именно согласно его завещанию были предназначены остальные тридцать процентов от его капитала.
– Ах, Виктория, Виктория… – пробормотал я. – Она погибла такой нелепой, жуткой смертью…
– Об этом мы поговорим чуть позже! – с откровенным пренебрежением ответил следователь.
Посмотрел бы я, как этот замухрышка разговаривал со мной, не будь рядом с ним четверки дюжих омоновцев!
– Некий человек, пожелавший остаться неизвестным, – продолжил он, – перевел на счет нашего частного сыскного агентства внушительную сумму. В сопроводительном письме он высказал сомнения по поводу несчастного случая, произошедшего с вашей супругой, Роман Александрович. Мы отправили нашего специалиста в Вологду…
– Ну и что? – с надменным видом поинтересовался я. – Вашей ищейке удалось что-нибудь обнаружить?
– Вы знакомы с человеком по имени Боря Младший?
– Я видел его всего лишь однажды. Гораздо лучше я знаком с его отцом.
– Большим Борей?
– Да.
– Ну так вот, после дополнительного расследования было установлено, что в тот момент, когда разъяренный бык набросился на вашу жену, Роман Александрович, вы находились в нескольких шагах от этого животного.
– Бред сивой кобылы! Вы мне льстите. Я не до такой степени храбрый человек, чтобы осмелился подходить к этой громадине. Если бы вы только видели Джека Потрошителя… Я стоял за оградой и перемахнул через нее лишь в тот момент, когда моей жене стала угрожать реальная опасность. В минуты отчаяния каждый человек способен на героические подвиги…
– Но Боря Младший дал противоречивые показания. Он видел, как вы осторожно перебрались через ограду, а потом взмахнули правой рукой.
– Его там не было! Это нелепая ложь… – выкрикнул я.
– Нет, Роман Александрович! Вы его просто не заметили. Боря Младший подходил к загону с тыльной стороны, поэтому вы не обратили на него внимания. К тому же на месте гибели Виктории Ивановны был найден увесистый булыжник, на котором обнаружены ваши отпечатки. Как же так неосторожно, Роман Александрович? Могли бы воспользоваться перчатками…
– Мало ли какие камни могут валяться в загоне, – отпарировал я.
– Большой Боря клянется, что он с самого утра тщательно очистил весь участок. Если вы помните, он собирал граблями кучи мусора.
– Вы намекаете…
– Пока я ничего не утверждаю и ни о чем не спрашиваю. Я же сказал, что о несчастном случае, произошедшем с вашей супругой, мы поговорим чуть позже. Я лишь дал вам пищу для размышлений…
Он неприятно улыбнулся. Меня так и подмывало сравнить мой кулак с его наглой физиономией.
– А сейчас, пожалуйста, ответьте еще на парочку вопросов, – попросил он.
– Хоть на все сто! – озлобленно прорычал я.
Он начинал выводить меня из терпения.
– Сколько комплектов ключей было от ворот вашего гаража?
Он спрашивал все с тем же убийственным спокойствием.
– Какой гараж вы имеете в виду? Тот, который возле моего офиса, или который находится здесь, рядом с моим коттеджем?
– Вы прекрасно поняли, что меня интересует тот гараж, где погиб Данила Иванович Луговой!
– В таком случае у меня два комплекта, – раздраженно ответил я.
– Один комплект был у покойного?
– Разумеется! Я сам отдал ему ключи.
– Второй комплект вы, конечно, утеряли?
Этот замухрышка мне явно не нравился. У меня возникло дикое желание вышвырнуть его на улицу.
– Я аккуратный человек и никогда ничего не теряю! – резко ответил я.
– Вы можете их предъявить?
– Разумеется!
Я демонстративно вынул из сейфа связку ключей, предусмотрительно оставленную мною еще в тот роковой воскресный день, который стал для Данилы Лугового последним днем его жизни. С ухмылкой посмотрев на этого заносчивого хлюпика, я небрежно бросил ключи ему под ноги.
Он не поленился нагнуться и ловким движением руки поднял их с пола.
– Сувальдный ключ – от внутреннего замка. Имеет высокую степень секретности, – пояснил я. – Перфорированный – от навесного…
Мне было смешно смотреть на сникшего Пинкертона-зазнайку. Он, вероятно, ожидал, что я начну изворачиваться и обязательно на чем-нибудь проколюсь, но моя досконально продуманная тактика сбила его с толку. Не имея ни малейшего желания продолжать никчемный, пустой разговор, я демонстративно указал на дверь и надменно произнес:
– Я только что с самолета и слишком сильно устал. Больше я вам ничем помочь не могу. Всего хорошего, господа…
Я видел, как исказилась отвратительная физиономия этого типа в штатском. Он вытаращил глаза и открыл рот, словно треска, выброшенная морским прибоем на песчаный берег.
Я уже одной ногой встал на верхнюю площадку пьедестала, но внезапно на моих запястьях защелкнулись стальные наручники. Это был удар ниже пояса! Очевидно, в отличие от меня плюгавенький шельмец выбрал более жесткую тактику и тоже не признавал никаких правил. Он разложил собственную колоду и нагло сыграл краплеными картами.
«Посмотрим, – машинально подумал я, – сможет ли он покрыть мои восемь тузов?»
– Вы что себе позволяете? Не забывайте, с кем имеете дело! – заносчиво выкрикнул я. – Немедленно снимите с меня эти браслеты! Что все это значит…
– Только то, что вы и впрямь весьма аккуратный человек, Роман Александрович, – медленно, словно обдумывая каждое слово, сказал мурманский Пинкертон. – До такой степени аккуратный, что, выходя из гаража, в котором вы преднамеренно оставили Данилу Ивановича Лугового, не только закрыли за собой ворота на внутренний замок, но и не забыли накинуть навесной…
Я был вынужден признать поражение. Моя карта бита! Но если и проигрывать, то я предпочел с надлежащим достоинством. Я шел в сопровождении омоновцев с высоко поднятой головой.
Когда машина следственной группы выезжала за пределы моего двора, я успел заметить мужчину, который был в широкополой шляпе и плаще с поднятым воротником. Он напрасно скрывал свое лицо. Я узнал его по походке. Олег Михайлович Звягинцев, мой бывший однокурсник по педагогическому университету, уже многие годы прихрамывал на правую ногу.
«Этот ублюдок сдержал обещание, – подумал я. – Он действительно потратил мои деньги самым наилучшим образом!»
