Я дружелюбно улыбнулся:
— Ну хорошо, боишься гнева Арго и его приятелей, не освобождай нас сам. Кинь «сотку», — я указал глазами на лежащий в кресле мобильник. — Я позвоню, нет, не в милицию, ты не бойся. Звякну приятелям. Они приедут, освободят нас с Элкой, а тебя свяжут. Ты вроде ни при чем окажешься.
Санек поморщился.
— Да заткнись ты! — произнес он тоном уставшего человека. — Дай кино досмотреть.
Итак, было ясно, что Давыдкин на уговоры не поддастся. Во всяком случае, за тот час, что Арго будет отсутствовать, мне его не упросить помочь нам. Что ж, план А провалился, приступим к выполнению плана Б.
— Сволочь ты, Санек! — резко меняя тон, заявил я. — Самая настоящая сволочь!
Не только хозяин квартиры взглянул на меня удивленно, но и Ягодкина округлила глаза.
— Какая муха тебя укусила? — спросил Давыдкин. — От страха совсем отупел?
— Да, сволочь! — выкрикнул я желчно. — Ненавижу алкашей! Попрошайки чертовы! Вечно клянчите на бутылку. У вас в жизни одна проблема: где взять деньги на выпивку. Живете, гады, в свое удовольствие, ни забот, ни тревог, ни обязанностей. Напился, лег спать. Была бы моя воля, я вас всех к стенке поставил, а тебя в первую очередь. Гнида! Об одном жалею, что я тебя в пивнушке не удавил. Индюк надутый. Тупой как пень, а строит из себя умного и важного. Ничтожество. О таких, как ты, только ноги перед дверью вытирать, да и то не каждый захочет — побрезгует.
Я замолчал, ожидая реакции. Мои слова задели Санька за живое. Он покраснел, выпучил глаза и заорал:
— Заткнись ты, придурок! Заткнись, говорю, пока зубы не выбил!
Я стал подливать масла в огонь:
— Кто, ты?! — я засмеялся зло, оскорбительно. — Ты меня ударишь? Да ты же не способен на мужские поступки. Ты же педик!
Кровь бросилась Давыдкину в голову.
— Кто, я педик?! — заорал он в бешенстве.
— Ну конечно! — я посмотрел на Санька с отвращением, так, как смотрят на презренное существо, и будто выплюнул: — Петух проклятый!
Давыдкин допил водку, поставил стопку на столик и встал — медленно, как человек, сознающий свое превосходство над противником… Так это и выглядело со стороны. Ну какую опасность может представлять прикованный наручниками к батарее избитый человек? Однако Санек и понятия не имел о том, что перед ним мастер спорта по вольной борьбе. Давыдкин взялся за швабру и нетвердой походкой стал приближаться. Этого я и добивался. Я поджал под себя ноги, давая возможность хозяину квартиры подойти ближе. Он подошел, остановился и размахнулся шваброй, будто это была хоккейная клюшка. В этот момент я, ухватившись рукой за трубу, выбросил вперед ноги, взял ими в «ножницы» ноги Санька и с силой сомкнул. Трезвый от такого удара бы не устоял, а уж о пьяненьком и говорить нечего. Санек подлетел так, будто его самого ударили по ногам гигантской клюшкой, и рухнул на бок на швабру. От удара об пол у Давыдкина перехватило дыхание. Он открыл рот и стал хватать им воздух, точно выброшенная на берег рыба. Я не дал Саньку опомниться. Схватил его свободной рукой за плечо, рванул к себе и навалился сверху. Однако хозяин квартиры быстро вышел из состояния нокдауна. С неожиданной для пьяного силой он стал извиваться, точно уж, пытаясь сбросить меня.
— Лежать! — прохрипел я Давыдкину в самое ухо, однако мой окрик не подействовал. Он продолжал вырываться, и тогда я, схватив Санька за затылок, с силой ткнул его носом в пол. На досках мгновенно расплылась кровавая лужица, и Давыдкин, уткнувшись в нее лицом, наконец-то затих. Теперь я мог действовать не торопясь. Орудовать одной рукой было тяжело, но я умудрялся. Я уселся на хозяине квартиры и стал расшнуровывать ботинок.
Элка вышла из состояния оцепенения, в котором пребывала все время, пока я находился в комнате, и с нескрываемым интересом следила за моими действиями. В ее глазах светился огонек надежды.
— Все будет хорошо, девочка, — улыбнулся я своей подруге по заточению. — Мы с тобой обязательно спасемся!
Шнурок оказался шелковым, толстым, прочным, достаточной длины. Я крепко связал оба конца его, накинул получившуюся петлю Саньку на шею. Потом оторвал от швабры нижний конец ее, сунул в палку петлю и стал скручивать. Когда удавка стянула шею Давыдкина настолько, что шнурок впился в кожу, я остановился. Взявшись за палку, как воднолыжник берется за привязанную к тросу перекладину, я поудобнее уселся на хозяина квартиры и подтолкнул к Ягодкиной длинный конец швабры.
— Давай, Элла, попробуй подтащить к себе телефон, — скомандовал я.
Девушка преобразилась. И куда только делись вялость и апатия. Ягодкина схватила палку, встала на колени и, подобно рыбаку, манипулирующему над водной гладью удилищем, стала выуживать из кресла мобильник. Однако он находился в глубине кресла, и подцепить его никак не удавалось. Элка долго и неуклюже возилась с «соткой», наконец додумалась подцепить торчащим на конце палки гвоздем за обшивку кресла и пододвинуть его на несколько сантиметров к себе. Следующая же попытка поддеть телефон увенчалась успехом. Мобильник слетел на пол. И вот он у моей ноги. Я взял его свободной рукой, переложил в прикованную к батарее руку и едва включил, как подо мной зашевелился Санек. Он поднял разбитую физиономию из лужицы крови и попытался приподняться сам, однако я, упершись коленями в плечи Давыдкину, потянул на себя дощечку, будто всадник за узду.
— Лежи, Санек, тихо, не то придушу.
Давыдкин захрипел, дернулся пару раз, но я еще сильнее потянул за удавку, и Санек, сообразив, что сопротивляться бесполезно, смирился с положением заарканенного мустанга. Я набрал на мобильнике номер телефона Великородновой. Некоторое время в трубке звучали длинные гудки, потом раздался щелчок, и женский голос произнес:
— Алло!
На линии были помехи, и я громко сказал:
— Светка, привет! — Моя соседка попыталась было шумно выразить свои эмоции по поводу моего звонка, однако я тут же ее осадил: — Слушай меня внимательно и не перебивай! Где Маринка Леева сейчас находится, не знаешь?
— Почему не знаю. Вот рядом со мной сидит. И Вера здесь же. За чаем вот время коротаем.
— То, что Маринка рядом с тобой, — это хорошо, — обрадовался я. — А вот Вера — не очень. Постарайся хорошенько запомнить все то, что я тебе скажу, и выполнить мою просьбу с точностью до мелочей. Избавься под каким-либо предлогом от Ягодкиной. Будет приставать с вопросами, пошли ее к черту. Мне сейчас не до ее причитаний. Возьми у кого-нибудь из соседей газовый ключ. Знаешь, что это такое?
— Конечно, знаю, — тотчас откликнулась Великороднова. — Мне и к соседям обращаться не нужно. У меня дома такой ключ есть. Я же без мужика живу, водопроводные краны сама ремонтирую.
— Молодец, Светка! — похвалил я. — С тобой не пропадешь! Слушай дальше. Берете ключ, садитесь вместе с Леевой в ее «Нексию» и едете на Первомайскую. Проезжаете большой перекресток, примерно через километр будет остановка. «Универсам» называется. Он находится с левой стороны, а справа расположен дом с подворотней… Тпру! — сказал я Саньку, взбрыкнувшему подо мной, и натянул удавку. — Это не тебе, Светик! Минуете подворотню и идете наискосок через двор к дому напротив. Вам нужны окна квартиры, расположенной справа от первого подъезда на нижнем этаже. Подходите к тому окну, где в комнате горит свет, и стучите в стекло. Я открываю окно, и вы передаете мне газовый ключ. На все про все времени вам тридцать минут.
