Молодая женщина наверняка чувствовала мой взгляд. Его нельзя было не почувствовать. Ее движения стали скованными.
— Да назвали вот родители на мою голову, — призналась она тоном скромницы. — Очень уж старомодно. Я всю жизнь стесняюсь своего имени.
— Напрасно. Звучит очень красиво. Зина! Зинаида! — произнес я, вслушиваясь в звуки собственного голоса. — Ретро всегда в моде.
Конечно же, я льстил Лукьяновой. Мне не нравилось ее имя. Оно всегда ассоциировалось у меня с тетей Зиной — рыжей бочкообразной крановщицей, с которой в моем далеком детстве дружила моя мать. Но стоматолог этого не знала. Судя по ее едва дрогнувшим от усмешки губам, моя лесть пришлась ей по душе.
— Может быть, — согласилась Лукьянова и развернулась ко мне. — Откройте, пожалуйста, рот.
Я бы ей не только рот, душу открыл бы и распахнул объятия. Я разомкнул челюсти. Направив мне в лицо свет лампы, Зина при помощи стоматологического зеркальца и зонда принялась осматривать мои зубы и обнаружила-таки маленькую дырочку.
— Придется пломбировать, — заявила она и взялась за бормашину. — Не закрывайте, пожалуйста, рот.
В течение последующих пятнадцати минут врачиха с завидным усердием и добросовестностью сверлила и пломбировала мой зуб. Я молча сносил издевательства над моей нижней челюстью, лишь иногда в самые неприятные моменты проделываемых Лукьяновой манипуляций кивками, возгласами и знаками давал ей понять, что чувствую особый дискомфорт, и тогда молодая женщина давала мне немного отдохнуть. Была во всех этих процедурах и приятная сторона. Перед моим носом то и дело проплывал роскошный бюст, который я помимо своей воли каждый раз сопровождал взглядом. Пока Зина трудилась над моей челюстью, я понял, почему в ее кабинет такая очередь. Пациенты приходят сюда, как в стриптиз-бар, полюбоваться на ее потрясающие формы. Наконец врачиха вытащила из моего рта свои холеные пальчики и объявила:
— Все. Посидите пару минут, пусть пломба застынет.
Я прикрыл глаза, а Лукьянова принялась складывать на столе инструменты и закрывать баночки.
— Послушайте, Зина, — решился я приступить к основной части своего визита в стоматологическую поликлинику. — Я ведь к вам не только ради зубов пришел. Мне нужен Арго.
Вопрос застал молодую женщину врасплох. Стоматологическое зеркальце в ее руках звякнуло о стеклянную поверхность столика.
— Какой еще Арго? — с плохо разыгрываемым удивлением спросила она.
Хорошо, что Зина окончила медицинский институт, а не театральный. Артистки бы из нее не получилось. Я насмешливо взглянул на Лукьянову.
— Ну как какой? Высокий, стройный, молодой. Вы в последнее время с ним встречаетесь.
— Впервые о таком слышу. — На ее лице вдруг появилось отчужденное выражение. — Все, пломба у вас уже застыла. Извините, но меня ждут другие пациенты.
Ясно, дружеского разговора с Зиной не получится. Я тут же перестроился. Напустив на себя высокомерный вид, грубо сказал:
— Послушай, красавица, ты не понимаешь всей сложности ситуации, в которую угодила. Попробую тебе ее прояснить. — Я ухмыльнулся и жестко, напористо заговорил: — Твой приятель Арго и его дружки Бахус, Штырь и Чак напали на пункт обмена валюты, убили четверых инкассаторов и взяли полмиллиона баксов. Это очень большая сумма, девочка. В воскресенье четверо бандитов праздновали у Чака дома удачно провернутое дельце. В этой компании также находились ты и Элка. Кто-то из вас подсыпал в стаканы Ягодкиной и Чака снотворное. Когда ты, Бахус, Арго и Штырь ушли с вечеринки, а Элка и Чак уснули, кто-то из вас вернулся в квартиру, убил спящего парня и забрал пол-лимона долларов, которые приятели не успели поделить. Так вот, Зинаида Викторовна, я хочу знать, кто это сделал.
Закончив речь, я выжидающе уставился на Зину. Она оцепенела. Тупо смотрела на меня, не в силах вымолвить ни слова. Время шло, а врачиха, похоже, не собиралась отвечать на мой вопрос. Пора принимать крутые меры. С улыбкой олигофрена, пользующегося представившимся случаем, я сунул руку меж сжатых коленей Лукьяновой и провел ею вверх.
— Ну так как, девочка, — произнес я хрипло, совсем некстати испытывая сильное возбуждение. — Мне вызывать милицию или договоримся полюбовно?
У Зины перехватило дыхание. Она посмотрела вниз с таким видом, будто между ног у нее ползла не рука, а змея, однако не пошевелилась и не возмутилась.
— Что вы от меня хотите? — наконец-то выдавила она.
Все, похоже, Зина в моих руках. Дальше дерзкой выходки я не пошел. Я вытащил руку из-под халатика и, откинувшись в кресле, сказал:
— Молодец! Люблю послушных девочек. Я хочу знать, где ты провела ночь после того, как с Арго, Штырем и Бахусом покинула квартиру Чака.
Как ни была врачиха растерянна, она поняла главное:
— Вы подозреваете, что это я убила Юру и взяла эти полмиллиона баксов? — спросила она озадаченно.
— Вот именно. И если ты будешь лгать и изворачиваться, тебе будет очень плохо.
Может быть, я был и не прав в том, что запугивал молодую женщину, но, возможно, передо мной сидела убийца и воровка, а чтобы изобличить ее, я был готов на все.
— Кто вы? — наконец-то задала Лукьянова тот вопрос, который должна была задать в самом начале нашего разговора.
Я решил остаться для врачихи темной личностью, которой следует опасаться, а потому стал напускать туману.
— Хороший человек, — осклабился я, — желающий расколоть Арго и помочь другому хорошему человеку. Будешь пай-девочкой, я и тебе помогу соскочить с крючка, на котором ты сидишь. Если, конечно, ты ни в чем не виновата. — Я похлопал Зину по крутому бедру. — Ну давай, рассказывай!
Глаза у Зины оставались сухими, и это меня радовало. Не выношу женских слез.
— После того как я и Женя расстались на улице с Володей, Колей и Эллой, мы поехали ко мне домой, — негромко заговорила она. — Я живу с мамой. Она у меня тоже медик — врач-хирург — и в воскресную ночь дежурила в клинике. В общем, квартира была пустая, и Арго заночевал у меня.
Слова Зины не были для меня новостью.
— Кто это может подтвердить? — задал я вопрос.
Лукьянова поправила разъехавшиеся на ногах полы халатика.
— Арго, наверное, — заметила она резонно.
— Больше некому?
— Нет.
— Жаль. Чем занимались?
Зина потупилась.
— Неужели не понятно, чем?
— Понятно, — признался я мрачно. Впрочем, подробности и не важны. В этом случае прибегать к тактике сравнения показаний обеих сторон бессмысленно: Арго не Штырь и не Бахус, птица более высокого полета, гордый, независимый. Вряд ли парень снизойдет до того, что станет оправдываться передо мной, рассказывая, где и с кем он провел воскресную ночь и чем занимался. Да и мне достаточно подтверждения Зины, что парень был с ней. Я приуныл. Неужели все труды мои напрасны, и я в своем расследовании так ни к чему и не пришел? Уже ни на что не надеясь, я на всякий случай спросил: — Ночью Арго никуда не выходил?
