— Гляди-ка!
Девушка оглянулась и, увидев то, на что я указывал, негромко воскликнула:
— Черт возьми, «Сладкий поцелуй»!
— Вот именно! — сдерживая радость, воскликнул и я. — А теперь смотри в оба, нет ли твоих знакомых. Моих здесь точно нет.
Ягодкина словно невзначай пробежалась глазами по лицам нескольких сидевших за столиками посетителей, бармена, двух официанток, и покачала головой:
— Нет.
— Жаль, — произнес я. — Но ничего, посидим, может, что интересное и узнаем. — И я махнул официантке рукой: мол, имей совесть, хватит болтать, пора клиентов обслуживать.
Официантка, как старому знакомому, махнула мне в ответ, без тени недовольства на челе встала из-за служебного столика и направилась к нам. Теперь ее можно было разглядеть во всей красе — лицом к нам и в полный рост. Поджарая, с мускулистыми ногами, крепкой грудью и узким тазом.
— Что будете есть, пить, ребята?
И снова отношение официантки к клиентам мне понравилось. Ну не вельможа я, что поделаешь, и простые человеческие отношения мне ближе раболепства и фальши.
Из предложенного меню мы выбрали салаты, мясо с каким-то замысловатым названием, напиток и… «Сладкий поцелуй». Записав заказ, официантка ушла. Мы вели себя как два шпиона на встрече из плохого кинофильма — то и дело оглядывались, шептались и долгими взглядами провожали каждого входившего и выходившего из зала. В общем, конспираторы мы были плохие, и если преступник в этот момент наблюдал за нами, то он наверняка заподозрил бы неладное. Но наконец принесли заказ, и мы, на время предоставив обитателей кафе самим себе, с аппетитом взялись за ужин. Мясо с замысловатым названием я бы определил так: свиная отбивная со сложным гарниром, а ликер «Сладкий поцелуй» — вишневая наливка с привкусом горького миндаля. Впрочем, и то и другое было неплохо на вкус.
После трапезы мы еще минут пятнадцать посидели, поговорили, попялились на присутствующих, но так ничего и не высидели и не высмотрели.
— Надо бы заглянуть в кухню, — предложил я. — Возможно, там что-нибудь разузнаем.
Элка взглянула на расположенную в конце зала справа дверь, откуда официантки время от времени выносили подносы с заказами и куда вносили грязную посуду, и с сомнением заметила:
— Кто же нас туда пустит?
— А мы ни у кого разрешения не будем спрашивать. — Я был готов, если меня не пустят в кухню, прорваться в нее с боем. — Прикинемся дураками. Сделаем вид, будто в туалет пошли, да ошиблись дверью, — я отодвинулся вместе со стулом и встал. — Идем!
Ягодкина нерешительно поднялась вслед за мной.
— Скандал поднимут, — проворчала она.
— Черт с ними, пусть хоть по мордам надают да за двери вышвырнут, но только после того, как мы взглянем на физиономии здешних поваров!
Стараясь выглядеть непринужденно, мы с Ягодкиной, переговариваясь, направились якобы к бару, однако в последний момент резко свернули вправо и нырнули в приоткрытую дверь. Мы оказались в длинном нешироком коридоре с одной глухой стеной и с тянувшимся во всю стену раздаточным окном другой стены. Сквозь окно просматривалась вся кухня. В ней стояли несколько плит, два длинных стола, электрокотел с кипящим в нем маслом, большие глубокие алюминиевые раковины для мытья посуды. Пахло жареным картофелем, мясом, пряностями. Было душно, жарко. В кухне находились трое людей: один мужчина и две женщины. Одна широколицая, полногрудая, широкозадая мадам лениво мыла в раковине тарелки, другая — субтильная, невысокая черноволосая особа не спеша шинковала на разделочной доске овощи. Единственный мужчина неторопливо помешивал в маленькой кастрюльке какое-то варево. У повара был большой живот и большая, похожая на тыкву, голова с надетым на нее поварским колпаком. Обитатели кухни еле-еле шевелились, смахивая на парящих в невесомости на орбитальной станции космонавтов. Ни один из троицы мне не был знаком. Судя по выражению лица Элки, ей тоже.
— Вам чего, ребята? — удивленно спросил «космонавт номер один», перестав орудовать ложкой.
— Нам туалет нужен, — притворяясь сконфуженным, признался я.
— Извините, — присев, добавила Элка.
Ложка вновь застучала о кастрюлю.
— Так вы не сюда попали, — ухмыльнувшись, изрек мужик. — Из наших краев пища в организм только попадает. Для того чтобы избавиться от нее, вам нужен коридор, расположенный слева от бара, — и повар большим пальцем свободной руки указал за спину.
— Понятно! — произнес я и брякнул: — Благодарю за службу, господа повара!
— Служим Отечеству, — хмыкнул мужик и посоветовал: — Ты, парень, больше не пей, а то в атаку начнешь поднимать да орденами за отвагу награждать. Из офицеров, что ль?
— Из несостоявшихся, — ответил я механически, соображая, кого же еще из работников кафе мы могли упустить из виду — и вдруг понял. — Послушай, дядя, а вы что, здесь втроем так изо дня в день с утра и до ночи вкалываете?
— Почти, — крутанув напоследок ложкой варево, мужик переставил кастрюльку с плиты на стол. — Есть еще одна помощница, так мы время от времени выходной себе по очереди устраиваем. У нее как раз сегодня такой день. Ну а когда банкет какой или свадьба, так тут уж все до упада пашем.
Я с сочувствием покачал головой:
— Горемыки! А что, и официантки как проклятые батрачат?
— Нет, — повар поднес ко рту ложку и, подув в нее, попробовал, как оказалось, соус. — Им попроще живется. Официанток четверо. Они попарно через день работают. Но ладно, ребята, поговорили — и хватит. Вы идите, отдыхайте, а мне работать надо.
— Не все служащие сегодня на работе, — сказал я Элке. — Нет еще одной поварихи и двух официанток. Так что отчаиваться рано. Мы обязательно доберемся с тобой до убийцы. Придем завтра утром в «Светлячок» и взглянем на отдыхающих сегодня работниц.
— Да-да, — рассеянно подтвердила Ягодкина.
Коридор, расположенный в левом крыле здания, был такой же длинный, что и в правом. В нем находилось шесть дверей: одна служила черным входом, наверняка ее все время держат на замке, чтобы через нее хитромудрые клиенты, отправляясь в туалет, не могли, не расплатившись, улизнуть; две двери с надписями «М» и «Ж»; две — без надписей — за последними, очевидно, находились подсобные помещения; и одна дверь с табличкой «Директор». Из-за двери доносились голоса. Разговаривали двое — мужчина и женщина. Мы с Элкой, не сговариваясь, замедлили шаг, а потом и вовсе остановились.
— Вот про кого мы забыли! — сказал я с усмешкой, переглянувшись с Ягодкиной. — А ведь о хозяине этого заведения мы должны были подумать в первую очередь.
Элка слегка оживилась.
— Действительно, дали маху, — негромко воскликнула она. — Чем черт не шутит. Заглянем?
— Давай!
Я дотронулся до дверной ручки, надавил на нее. Раздался щелчок — дверь приоткрылась. Голоса стали слышны громче. Ни стучать, ни спрашивать разрешения войти я не стал. Просто взял да и раскрыл дверь шире. Я ждал чего угодно, но только не этого. И я, и Элка остолбенели. В небольшом уютном кабинете, за письменным столом со стоявшей на нем бутылкой коньяку, рюмками и кое-какой закуской сидела, одетая по своему обыкновению броско… Леева Марина. Молодая женщина принимала гостя. Напротив нее в раскованной позе сидел холеный элегантный мужчина лет тридцати пяти в костюме, при галстуке и в черных надраенных до блеска туфлях.
