Может быть, мне просто уехать домой ненадолго? Сделать перерыв в занятиях. Отдохнуть от жизни. От сердечной боли. От Кэша.
Осталось всего несколько дней до приезда Мариссы. И что будет потом? «Нэш» так и останется частью ее жизни? Будет приходить в гости? Поднимать ее на руки? Целовать? Говорил ли он ей, что любит? Планировал ли какое-то будущее с ней?
Эти мысли регулярно отправляют меня в пике. Мне известно, что «Нэш», вероятно, спал с Мариссой. То есть у них были свидания. Конечно, они занимались сексом. Но я думаю, Кэша это не задевало. Кэш всегда был занят мной. Думал обо мне. По крайней мере, в последнее время. И настолько, насколько такой парень может быть занят какой-то одной девушкой. Но все это была ложь.
Все это была одна сплошная ложь.
Разве нет?
36
Кэш
Знакомой дорогой еду к тюрьме. Я на грани. Единственное, что могу сделать, чтобы не идти унижаться перед Оливией, – это поговорить с отцом. Пару дней назад мне стало ясно: я уже сам не знаю, что творю. Надеюсь, отец что-нибудь посоветует, предложит какой-нибудь выход. Мне нужна помощь, любая. И кроме Оливии, на всем белом свете есть только один человек, который понимает, что происходит.
Расписание приемных часов, когда разрешены посещения, я выучил много лет назад. Я приходил к отцу и как Кэш, и под видом Нэша. Никогда не пытался скрывать прошлое своей семьи от верхнего слоя общества Атланты. Просто старался войти в него совершенно другим путем, в образе Нэша.
Как Нэш, я всегда приближался к нему, скажем так, с легальной стороны, показывая, что помогать отцу – мой долг, и поэтому я учусь и стараюсь делать все возможное. Легально.
Как Кэш, я никогда ничего по-настоящему не делал. Я взял единственное, что оставил мне отец, – «Дуал», нечто купленное на сомнительные деньги у сомнительных людей, – и превратил клуб в успешное, респектабельное заведение, с каким может управиться парень без аттестата. Чего еще людям ожидать от такого, как я. Я отлично сыграл роль Кэша.
Но как-то между делом я стал другим. Немного не таким. Что-то вроде гибрида. Меня больше не устраивает роль неудачника Кэша. По крайней мере, я не хочу быть только Кэшем. Мне нравится быть солидным, вызывающим уважение и заслуживающим его. Приятно, когда на тебя смотрят как на человека сто́ящего, прислушиваются к твоему мнению. Просто здорово, когда люди признают, что я умен, и мне не приходится убеждать их в этом. И терпеть поражение. Мне нравится быть победителем, как мой брат.
Только я не мой брат. Я сам по себе победитель. Да, его смерть дала мне еще один шанс в этой жизни, но я достиг всего этого сам, своими усилиями.
И знаю об этом один только я. За исключением моего отца.
И Оливии.
Охрана по звонку пропускает меня в ворота. Регистрируюсь, заполняю бланки, подписываюсь, указываю фамилию и номер заключенного, к которому я пришел. С формальностями покончено, и меня ведут в знакомую комнату с длинным столом, рассеченным вдоль стеной из стекла. Через равные промежутки стол разделен на отсеки – маленькие прозрачные кубики. Это сделано, чтобы создать иллюзию уединения. Но никакого уединения тут нет. Стоит ли сомневаться: все, что я говорю в неописуемого вида черный телефон, записывается и где-то сохраняется. К счастью, мой отец невиновен. А все прочее, о чем мы говорим, обрисовываем полунамеками, так что никто не догадается, о чем, собственно, речь.
Как и сегодня, когда охранники привели отца и он со мной поздоровался.
– И кто это пришел навестить меня сегодня? – с улыбкой говорит отец. – Кэш или Нэш? Я могу догадаться по одежде.
Окидываю взглядом свой наскоро составленный костюм. Думаю, по крайней мере, что касается меня, это нечто среднее. Черные джинсы и полосатая футболка для регби. Так могли одеться и Кэш, и Нэш. Или ни один из нас. Не знаю точно. Я даже не помню, когда купил эту футболку.
– Есть разница? – сухо спрашиваю я.
Отец снова улыбается. Он пытливо смотрит мне в лицо, как делает всегда, когда я прихожу, будто ищет признаки изменений, возрастных или еще каких. Или печать заботы. Когда улыбка сходит с его лица, я понимаю: он что-то углядел.
Отец садится прямее, глаза становятся строгими. Понимающими. Внимательными.
– Что случилось? Какие-то проблемы?
– Я встретил девушку.
По лицу отца пробегает тень – многие согласились бы, что это мое лицо в старости, – но потом оно смягчается, и на губах появляется довольная улыбка.
– Что ж, давно пора. Будь я проклят. – Отец откидывается на спинку стула и хлопает ладонью по столу. Он искренне рад за меня. По крайней мере, пока я не рассказал ему остальное. Это может изменить его настроение.
– Я рассказал ей, пап, – говорю без всякого выражения.
Отец смотрит смущенно, пока до него не доходит, какой смысл несет в себе моя бесцветная фраза.
– Давно ты знаком с этой девушкой?
Я качаю головой. Ясно, к чему он клонит. Вечные подозрения.
– Пап, это не имеет значения. Мне нужно было все ей рассказать. Она мне очень нравится. И я ей доверяю. Кроме того, я думал, она сможет помочь.
– Вмешивать ее во все это… Что-то непохоже, что она тебе нравится хоть сколько-нибудь.
– Я все продумал. Ей ничто не угрожает. Она в безопасности.
– Ты подверг ее опасности. Ты – мой сын. Ты повязан с этим, нравится тебе или нет. Я очень сожалею об этом. Сожалею больше, чем ты можешь представить. Но что сделано, то сделано. Пока я жив, ты должен быть осторожен, смотри внимательно, кого подпускаешь к себе. Может быть, когда-нибудь… когда я умру…
– Я не собираюсь дожидаться этого. Не дам тебе умереть здесь и свою жизнь не буду корежить из-за ошибок, совершенных много лет назад. Мы уже достаточно наказаны. Нам пора зажить своей жизнью. Думаю, я нашел способ…
– Нарваться, чтобы тебя убили. Вот что ты сделал. Не лезь не в свое дело, Кэш. Я отдал тебе эти… вещи в качестве страховки. Ничего больше.
– Да, папа. Прости, но я устал оттого, что какие-то люди разрушают мою жизнь. Я не могу так больше. У меня остался только ты. Я не могу стоять в стороне и ничего не делать.
– Сынок, мы уже говорили об этом. Я ценю то, что ты пытаешься делать, но это не самый мудрый…
– Папа, ты можешь просто довериться мне?! Хоть раз можешь ты поверить, что я способен решать сложные задачи, принимать верные решения? Приводить в исполнение хорошо продуманные планы?
Лицо отца смягчается.
– Я тебе доверяю. Просто ты тоже единственное, что у меня осталось. И я принес тебе столько несчастий. Я хочу, чтобы ты жил нормальной, счастливой жизнью. Такой, какую ты вел бы, если бы я тогда тоже сгорел в этом огне.
– Папа, я не смогу быть счастливым, если оставлю тебя томиться здесь.
