Время от времени смотрю назад, на Кэша, который следует за мной на мотоцикле. На голове у него шлем, так что лица мне не видно, но я представляю себе, как он улыбается всякий раз, как я смотрю в зеркало заднего вида. Я почти ощущаю это. Пару раз он даже кивнул, как будто мог точно определить, что я смотрю на него. Неужели он видит мои глаза в зеркале и замечает, когда я бросаю на него взгляд…
Когда я заруливаю на одно из парковочных мест у таунхауса Мариссы, Кэш останавливается рядом, глушит мотор и снимает шлем. Я пытаюсь скрыть улыбку, потому что знаю, что он зайдет без приглашения. Мы будто заключили негласный договор. Я принадлежу ему, а он мне. По крайней мере, сейчас. А дальше будь что будет, я об этом думать отказываюсь.
Он заносит в дом сумку и идет с ней в мою комнату. Вместо того чтобы просто бросить ношу, он ставит ее на кровать, а сам садится рядом. Я не успеваю спросить, что он затеял. Кэш откашливается:
– Почему бы тебе не собрать сумку побольше и не переехать ко мне?
В животе все трепещет от мысли, что я буду каждый вечер засыпать в объятиях Кэша и в них же просыпаться каждое утро. Ложиться спать с его вкусом на языке и вставать с его языком у меня во рту. Вот как это может быть. По крайней мере, пока. На несколько дней.
Рай, да и только.
Но потом, как это часто бывает в самые неподходящие моменты, врывается реальность. И я вспоминаю о Мариссе.
– Слушай, Кэш, я понимаю, почему ты сделал то, что сделал, и как это важно, но я теперь не могу притворяться, что Нэш – это не ты. И что когда Нэш спит с Мариссой – это не ты. Потому что это ты. И так было всегда.
Кэш берет меня за руки и притягивает к себе, я стою в пространстве между его широко расставленными ногами. Когда он поднимает взгляд и смотрит на меня, глаза его сверкают. У меня перехватывает дыхание.
– Я порвал с Мариссой в среду.
Игнорирую тот факт, что сердце мое мечется в груди, как воздушный шарик, который кто-то надул и отпустил, не завязав, и он носится по комнате со скоростью света.
– Ты это сделал?
– Сделал.
Я почти боюсь спрашивать. Но спрашиваю:
– Почему?
– Потому что она не та, с кем я хочу быть.
– Но ты работаешь с ее отцом.
– С ним я тоже уже поговорил.
– Поговорил?
Он хохочет:
– Да. Я разобрался со всеми этими… заморочками. Пока не могу сказать всем, что Нэш умер, но продолжать в том же духе не собираюсь. Я бросаю заниматься делом отца. Проехали. Закончу стажировку и потом решу, что делать, буду ли практиковать, где и как. Я больше не позволю прошлому управлять своим будущим.
Я оцениваю то, что он говорит, и во мне возникает какое-то беспокойство.
– Но отец – это вся твоя семья. И он в тюрьме. Если ты можешь его вызволить, если на это вообще есть шанс, разве ты не считаешь, что нужно продолжать пытаться?
Кэш смотрит вниз, на наши соединенные руки, потирает большими пальцами костяшки моих.
– У меня не было настоящего дома долгие годы. – Кэш замолкает и поднимает глаза. Взгляд, устремленный на меня, теплый, нежный, искренний. – Пока я не встретил тебя. Ты – мой дом. И это важнее всего. Ты теперь мой дом. Только ты имеешь значение.
Мне хочется поцеловать его. Обнять. Сказать, что я его люблю.
Люблю ли я его?
Ответ приходит быстро: «Да. Люблю».
Но он не говорил мне этих слов. Поэтому и я их ему не скажу. Но они во мне, я их чувствую.
– Но если ты можешь хоть что-нибудь сделать для отца, я хочу, чтобы ты попытался. Не бросай его ради меня. Я тебе помогу, чем смогу. Я не боюсь. – Произнося это, я понимаю, что страха действительно нет. И это из-за Кэша. Из-за того, что я вижу в его глазах. – Я знаю, ты не поставишь меня под угрозу. По крайней мере, намеренно. – Я забираю у Кэша одну руку и обвожу кончиками пальцев абрис его скулы. – Я верю тебе, Кэш. Я тебе верю.
Он хватает мое запястье и прижимается губами к его внутренней стороне, потом мягко тянет меня к себе, пока я не сгибаюсь в поясе. Наши лица близко-близко.
– Поедем ко мне домой. Пожалуйста. – Чувствую на губах теплое дыхание Кэша. Я придвигаюсь, чтобы пространство между нами сомкнулось, но Кэш отстраняется и тихо повторяет: – Пожалуйста.
Никогда бы не призналась ему, но в тот момент он мог бы попросить меня о чем угодно, и я согласилась бы. На все.
– Ладно. – Только я произнесла это, и губы Кэша коснулись моих.
Он жадно и нетерпеливо хватает меня за талию, разворачивает и кладет на кровать. Мы раздеваем друг друга, как будто никогда еще не занимались любовью, как будто это первый раз, и мы больше не можем вынести ни секунды, не чувствуя соприкосновения голой кожей.
Когда он входит в меня, мир вокруг растворяется. Он тает и обволакивает нас, как волшебный прозрачный кокон, пока Кэш двигается внутри меня. Когда мы оба получаем разрядку и лежим, тяжело дыша, Кэш упирается лбом в мой лоб и произносит:
– Домой.
Я думаю: «Вот теперь я точно пропала. Отдаюсь Кэшу. Навечно».
40
Кэш
По пути домой ловлю себя на мысли, что, вероятно, никогда не был так позитивно настроен. Даже перед «происшествием» я не чувствовал такой радости при взгляде в будущее. Такого оптимизма. Такого… восторга.
А что изменилось?
Оливия.
При мысли о ней я улыбаюсь и качаю головой. Она захотела принять душ и прибраться, прежде чем собирать вещи и ехать ко мне. И предложила, чтобы я отправился без нее. Это меня не слишком удивило, не поставило в тупик. Я знаю девушек, им нужно время, чтобы привести себя в порядок, и уединение. Поэтому я поцеловал Оливию и ушел. Странно, но я заставил себя уйти. Я бы предпочел залезть под душ вместе с ней. Не знаю, как отнеслась бы к этому Оливия, но мне, кажется, никак не насытиться. Даже когда я получаю сполна, мне хочется больше.
Звонит телефон. Достаю его и смотрю на экран. Там написано просто: «Оливия». Улыбка расползается шире.
– Я рассчитывал, что ты уже будешь здесь. Чего ты там возишься так долго?
Она отвечает не сразу. В голосе слышится смущение.
– Ну, я не знаю… это… какие у тебя планы на сегодняшний вечер? Мне брать рабочую одежду на сегодня и на завтра? Или…
– Ты еще с ним не знакома, но у меня есть один парень, который будет помогать в баре. Его зовут Гэвин, и я уже договорился, чтобы он взял твои смены на эти выходные. Почему бы тебе не провести это время со мной?
Она смеется, и, когда отвечает, по голосу ясно, что говорит с улыбкой:
– Я с удовольствием провела бы с тобой выходные, занимаясь… чем угодно, но я правда больше не могу позволить себе терять время.
