Жора меж тем начал потихоньку отходить: одеревеневшее тело расслабленно обмякло, остекленевшие глаза затянула влажная пленка. Крупная слеза скользнула по щеке, оставляя за собой мокрую борозду.
— Мать твою за ногу, как же больно! — громко выругался приходящий в себя Жора. Замечая осуждающий взгляд Игоря, смущенно замолчал, только громко заскрипел зубами.
— Господи! Прости раба твоего! — лукавая улыбка осветила физиономию Бейрута.
Видимо, его нисколько не смущало церковное окружение. Воздев глаза к потолку, он прижал сомкнутые лодочкой ладони к груди.
— Жив, братишка! И на том спасибо! — приближаясь к другу, он осторожно коснулся его плеча. — Ты как? — спросил с сочувствием в голосе и отпрянул, когда тот зашипел от боли.
— Хочешь знать, как? Возьми большой молоток. Ударь себя со всей силы по голове. Умножь полученные ощущения на сто, и… даже тогда, — Жорка перешел на крик, — ты ни фига не поймешь!
Глаза его вспыхнули зеленым огнем и тут же погасли. Тело конвульсивно дернулось, в углах рта появилась кровавая пена. Лицо как-то сразу потемнело, и кожа, словно горящая бумага, сморщилась, мгновенно превращая парня в великовозрастного старца.
— Сделай же что-нибудь! — испуганно заорал Бейрут, обращаясь к Дмитрию.
Тот лишь на мгновение встретился взглядом с Жорой, но и этого хватило, чтобы понять глубину его страданий. Погружаясь в омут человеческой боли, Дмитрий почувствовал бесконечность отчаяния, ощутил сковывающий тело и парализующий душу страх. Закрывая глаза, он сосредоточился, но компьютерщика увидел не сразу: мешало зеленоватое свечение, исходившее от системных блоков и накрывающее большую часть зала. Темные тени колыхались над светящимися персоналками, тянулись к едва очерченным бледно-красным силуэтам людей.
Наконец Дмитрий все же сумел различить подрагивающее тело Жоры. Пульсируя розовым светом, оно выныривало из насыщенной зеленовато-грязной массы, вспыхивало на секунду — и снова исчезало. Казалось, хакер раз за разом ныряет в мрачное облако и с каждым погружением теряет все больше жизненных сил. Дыхание молодого человека становилось все более тяжелым, сердце просыпалось все реже, чтобы трудно стукнуть и бессильно, надолго замолчать.
Дмитрий и сам ощущал гнетущее действие исходящего от компьютеров свечения. Волны безудержной ненависти заполнили его сознание, чужие эмоции смешивались с чужими страданиями, причиняя вполне реальную боль. Голова закружилась, и ему вдруг показалось, что похожий на щупальце световой отросток, извиваясь, накрывает голову парня. Чувствуя злобное дыхание зверя, он непроизвольно вытянул руки и, обхватывая худые плечи, прижался лбом к разгоряченной щеке Жоры. Организм все это время усердно собирал энергию и, как только ее накопилось достаточно много, ударил со всей силой, на которую был способен. Ощущение боли отступило, сознание очистилось от мутной пелены чужой озлобленности. Издалека, из самой глубины зеленоватого облака, раздался резкий визг, и извивающееся щупальце, быстро сжимаясь, отступило, унося за собой грязный шлейф ярости. Дмитрий открыл глаза и понял, что выиграл свое маленькое сражение — розовое лицо хакера осветила блаженная улыбка.
— Ребята, уходим! Быстро! Нам здесь больше делать нечего! — он уже не удивлялся своему властному тону, как не удивляла его готовность окружающих следовать его указаниям.
Ванькин подхватил Жору под руку и потащил к выходу. Анатолий подставил плечо с другого боку.
Отчего бы вирусу вместо компьютера не дотянуться до одного из своих родственников, ведь в каждом из людей живет такой же монстр? Тревожная мысль пришла ниоткуда, словно кто-то чужой запихнул ее в голову. Дмитрий испугался, дорисовывая в мозгу возможное развитие событий. Если вирус сумеет связаться со своими родственниками, произойдет катастрофа!
— После непродолжительных боев команда людей с позором ретировалась. Общий счет — один-ноль в пользу Вирусапиенса, — иронично произнес Бейрут, пристраиваясь за Ванькиным.
— Кстати, почему Вирусапиенса? — Жора, похоже, приходил в себя.
— Догадайся с трех раз, умник!
Стоило Бейруту заметить, что его друг очухался, как он тут же покрылся ядовитыми шипами сарказма и укрылся за броней флегматичности. «Бронированный ежик» подумал немного, громко засмеялся и, обхватив Жору за плечи, поволок к выходу.
— Я думал все, гейм овер! — донеслось до Потемкина.
«Чему радуются? Дела хуже некуда», — мысленно проворчал недовольный Дмитрий и, быстро поворачиваясь, уткнулся в Коваля Ивана Васильевича.
Смиренно потупив взор, бывший полковник попросил:
— Дмитрий, не могли бы вы посвятить хозяев этого места в суть произошедшего здесь представления? Вы, как мне кажется, единственный, кто хоть что-то понимает.
«Агнец божий, да и только», — прыснул про себя Дмитрий.
— Только в общих чертах, — бросил он, пристраиваясь за перерожденным служакой.
Ступени ведущей вверх лестницы закончились, тяжелая дверь открылась, и перед взором Потемкина предстал массивный дубовый стол. Толстая Библия не сдвинулась с момента последней встречи ни на миллиметр — воистину настольная книга.
— Добрый день, сын мой, — проскрипел отец Михаил, вставая навстречу.
— Не совсем добрый. Вернее, совсем не добрый! Тем не менее здравствуйте, — пробурчал Дмитрий. — Не утруждайтесь, батюшка, сидите! — добавил он через секунду. — И уж совсем не обязательно улыбаться и изображать радость. Мы ведь прекрасно понимаем, что по-разному смотрим на мир и вовсе не любим друг друга. Не нужно убеждать меня в обратном, все равно не поверю.
— Но мы ведь и не враги! Это твои слова, сын мой? — отец Михаил резко остановился.
Дмитрий, стискивая зубы, кивнул за спину священнослужителя.
— Так было, пока вы не бросили мое тело на копья там, за дверью.
— Мы ведь знали, что с тобой ничего не случится, — оправдываясь, седовласый старец теребил пальцами серебряную бороду.
— Откуда? Из инета?
Отец Михаил задумался, помолчал несколько секунд, решаясь.
— Думаешь, ты первый? Были и до тебя отклонившиеся от человеческого пути.
Дмитрий, выпучив глаза, уставился на священника:
— То, что я не единственный, знаю, но то, что не первый, не предполагал.
— Не единственный? А кто еще?
Димка, не обращая ни малейшего внимания на старца, продолжал размышления вслух.
— Хотя можно было бы догадаться — слишком много необъяснимых моментов в истории человечества. Египет с возникшим на пустом месте могучим государством; Китай с его наукой в то время, когда остальной мир жил в шалашах; Греция с философией, которая до сих пор не изменилась, — Дмитрий неожиданно громко засмеялся. — По всей истории следы оставлены, особо искать не нужно.
Улыбнулся и божий старец. Он настороженно вглядывался в глаза молодого человека. Вот только его улыбка… раздражала. Неестественная гримаса.
