Стараясь сканировать поступающие сведения крайне осторожно, Дмитрий случайно коснулся эмоциональной составляющей присоединенного к «приватной» сети ПервоДима.
— Ну, ты уж там, если не трудно, не лезь во все углы, — неожиданно улыбнулся двойник. — Я сумасшедший, а не импотент, воображение не отменишь. Не хочу делиться своими фантазиями.
Ощутив, что попал в очень личную область, Дмитрий мгновенно отключился.
Представляя себя лежащим на больничной койке в маленькой палате, он ощутил разрывающую душу тоску. Засосало под ложечкой — впору завыть на луну. Холодными тисками сжало сердце, стало стыдно за мелькнувшее в сознании желание запретить ПервоДиму воспринимать свои ощущения.
«Пусть видит, слышит, осязает — от тебя не убудет, а для него это единственная возможность вырваться за пределы больничной палаты», — твердо решил он.
— Может, помочь, братишка? — прошептал он, ощущая острую потребность сделать для своего двойника хоть что-нибудь. — Вытащить тебя на волю? Я могу.
— Не нужно! Во-первых, в очередной раз найдут и закроют, как не раз случалось, пока я не успокоился. Не думаешь же ты, что я никогда не покидал этой дыры? Медбратья в нашем учреждении отличаются необычайной силой, но никак не сообразительностью, поэтому обмануть их нетрудно. Да и привык я уже жить чужой жизнью в иных мирах, и то, что происходит с моей оболочкой в этом, меня не особо интересует. Если и в дальнейшем не откажешь в доступе к своим ощущениям, буду признателен, — прошептал ПервоДим после недолгой паузы.
Даже кратковременная прогулка по лабиринтам чужой памяти оставила в душе Потемкина ощущение безмерного удивления. Человек большую часть жизни заперт среди психопатов и дегенератов… и сохранил великолепную ясность ума и четкость мысли.
— Интересно, а есть ли другие Хронодендриды? И если есть, то что в них? — поинтересовался ПервоДим.
— В других вселенных та же картина, словно один архитектор старался. Знать бы, кто?.. — раздался за спиной знакомый голос, словно подслушавший Димкины размышления.
— День открытых дверей! — возмутился Дмитрий, поворачиваясь и выталкивая себя из внутреннего канала личной Хомосети. — Сегодня всем доступны мои мысли?
Глава седьмая
ВСТРЕЧА СО СЛАВКОЙ
Изменение тела человека неизбежно приведет к изменению его психики. Найдется ли у представителей нового вида хомо-либерис что-нибудь общее со своими менее приспособленными сородичами?
Смотря на крепкое, но не закачанное до квадратного изнеможения и лошадиной грации тело стоящего перед ним человека, покрытое ровным слоем серебристого загара, Потемкин думал: «Свет какого солнца мог оставить такой нечеловеческий оттенок?»
Насыщенное до мышино-серого серебро кожи, оттеняемое абсолютно белой, искрящейся шевелюрой, и большие пронзительно-голубые глаза — вот портрет человека, вышедшего из-за его спины.
— Славка! — закричал Дмитрий.
Обхватив молодого человека за плечи, он внимательно разглядывал друга, словно видел его в первый раз. Он совершенно забыл о том, где находится.
— Я звал тебя!
— Я слышал. И затащил тебя сюда, — тряхнул головой Вячеслав.
В пространство метнулись мириады искр, отчего волосы его засветились, защелкали разрядами.
Почти нимб, подумал Дмитрий, разглядывая светящееся облако над головой приятеля.
— Никак не могу от статики избавиться. Создал компенсатор, — над головой смеющегося Пугачева проступил светящийся обруч, загудел словно трансформатор.
Дмитрий прыснул в кулак:
— Представляю лица людей, встречающихся на твоем пути.
— Да уж! — не то засмеялся, не то закряхтел Вячеслав и тут же пытливо посмотрел в глаза Дмитрию. — Компенсатор экранирует мозг от постороннего вмешательства. Создай себе! А то мысли прут из головы, как пар из чайника. Думаешь, меня смущает закрытие доступа, которое ты выставил?
— А разве нет?
— Тебя остановит, если компьютерный файл будет помечен как скрытый, системный или «только для чтения»? Для обычных людей этого препятствия достаточно, но ты же не думаешь, что и я… — глядя на сердитое лицо Потемкина, Слава удивленно выгнул брови, резко меняя тему, и поинтересовался: — Жалко их, обычных?
— А тебе нет? — парировал Дмитрий. Его обидел высокомерный тон, покоробила насмешка, мелькнувшая в вопросе товарища.
— Только иногда. Понимаю, что они — вымирающий вид, — продолжал тот спокойно, будто разговор шел о лабораторных мышах. — Динозавры в ледниковом периоде. Но отчего-то тоскливо на душе, словно я в долгу перед ними, — добавил он, задумываясь, и раздраженно тряхнул потрескивающими белоснежными вихрами. — Никто не виноват, что они такие. Никчемные!
Дмитрий возмущенно воззрился на Пугачева. Спокойный, отстраненный, почти чужой. На секунду промелькнуло что-то человеческое, но быстро исчезло.
— Получается, что я напрасно тебя искал. Тебе абсолютно нет дела до человечества с его болезнями и бедами. Пусть оно пожирает себя с подачи чужаков, пусть его уничтожит Вирусапиенс! Тебе до всего этого дела нет!
Он ожидал от друга помощи, а получил холодные размышления.
— Какие чужаки? Какой Вирусапиенс? — удивился Вячеслав.
— Ты что же, ничего не знаешь? — начал было Дмитрий, но замолчал, остановленный мысленным окриком товарища.
— Слишком долго, братишка, болтать некогда, давай более информативно! — выдохнул Пугачев, и в голове радетеля за человеческие интересы зашумел едва ощутимый ветерок, постепенно набирающий силу мощного урагана.
Дмитрию не понравилось вторжение в его мыслесферу, и он решил противостоять натиску Вячеслава. Ему нечего было скрывать, но раздражала бесцеремонность и легкость, с которой тот проник в святая святых — храм его мысли. Он сосредоточился, представляя зеркальную поверхность вокруг головы, отчего шум значительно стих и вскоре полностью исчез.
— Фу-ты, ну-ты! — облегченно выдохнул он, мысленно примеряя лавровый венок победителя.
Торжество было не долгим. Через мгновенье Вячеслав вновь вторгся в пределы защитного периметра.
— Ну-у-у, это несерьезно!
Сложная отражающая конструкция взорвалась, осыпавшись множеством мелких блестящих лавровых листов.
— Ты бы еще туалетной бумагой обмотался! Истребитель гуорков из тебя неважный, — ироничный тон Вячеслава обидел и вместе с тем обрадовал Потемкина. Вечно возмущенный, саркастичный и недовольный Славка вернулся, сменив стерильно спокойного высокомерного чужака.
— Откуда ты знаешь про гуорков? И почему я должен их истреблять? — удивился Дмитрий.
Он смотрел, как Пугачев свободно прогуливается в пустоте, а когда сам попытался шагнуть в его сторону, то понял, что не в силах сдвинуться с места. Судорожные телодвижения, а толку никакого. Подергался, подергался и успокоился. Затем решился, прыгнул совсем недалеко и снова завис на месте.
