— Да нетрудно догадаться, — сказал Мазур. — Они его по дороге где-то высадили. И уж наверняка не на тротуаре, оставили в доме очередного парня в старом школьном галстуке, куда вам ходу нет…
— Наверняка, — кивнул Мтанга. — Другого объяснения просто нет. Лис сменил нору. Хорошо еще, если он обосновался там, где в доме есть мой человек — но они, я говорил, не во всех обиталищах элиты имеются. Возможно, когда ваши заряды сработали в доме, кто-то сразу догадался, что это никак не похоже на мой почерк, да и вообще на здешний, у нас столь великолепной техники нет — можно достать, но никто не думал, что она вдруг пригодится, чтобы выкурить лису из норы…
Мазур задумчиво сказал:
— Есть сильные подозрения, что этим «кем-то» был не министр, а сам Акинфиев…
— Резонно. Министр привык к качественно иным интригам и акциям, он не сориентировался бы так быстро…
— Что же, опять тупик?
— Бывает, что тут поделать? — вздохнул Мтанга. — Ну что же, поднапряжем агентуру, да и в лицее святой Женевьевы поработаем. Никак нельзя сказать, что у нас вовсе нет шансов, кое-какие имеются, пусть и слабенькие… Меня сейчас интересует даже не эта поганая скрывающаяся парочка, а предстоящая поездка Принцессы в Турдьевилль. Рональд говорил, вы сами слышали, что у него нет информации о готовящемся там покушении. Но это ведь не означает, что покушения не будет вовсе, верно?
— Верно, — со вздохом признал Мазур. — Возможно, агент у Рональда сидит не в самой ключевой точке, и что-то важное проходит мимо него. Ну, что же, будем смотреть в оба. — Он встал. — Пойду поинтересуюсь мнением руководства…
— И пленного бы мне… — мечтательно протянул Мтанга.
— Если что, я постараюсь, — без улыбки ответил Мазур.
Глава одиннадцатая
А в это время Бонапарт переходил границу…
Все повторялась, словно во сне — иногда сны имеют свойство повторяться. Снова два «Алуэтта» ночной порой с принятой здесь непосредственностью, этакой деревенской простотой, пересекли северную границу и пошли на бреющем, где на джунглями, где над саванной. Разве что приземлились в другом месте, и не за километр от городишки, как в прошлый раз, а за пару. Но в остальном все то же самое: волчья цепочка вооруженных людей, умевших передвигаться бесшумно…
Двенадцать человек. Двоих Рональд пустил метров на двести впереди передовым дозором, а третий его человек перемещался справа, чтобы уделять все внимание темной стене джунглей. В цепочке шло девять. Мазур окончательно убедился, что Рональд — спецназовец с неплохим опытом.
…Его орелики прилетели средь бела дня, на небольшом, но чертовски быстром реактивном самолете без опознавательных знаков. Самолетик должен был пересечь с полдюжины границ, но наверняка внизу этого так и не узнали. Скорее всего, шел на большой высоте, а развитая система ПВО в Африке — большая редкость.
Самолет в отдаленном уголке аэропорта встречали только Мазур, Мтанга и Рональд — ну, и пара снайперов полковника, засевших на ближайшей вышке: на всякий случай, Мтанга не страдал излишней доверчивостью, в чем Мазур был с ним полностью солидарен.
По трапу сошли восемь здоровенных негров в цивильном — каждый без усилия нес одной рукой объемистую и наверняка тяжеленную сумку. Наметанным глазом Мазур определил, что это, ручаться можно, «Черные мамбы», элитные чернокожие коммандос юаровской армии. Облик, движения, пластика… Естественно, в первую очередь подумалось о том, что на личном кладбище Мазура (о котором не стоит вспоминать лишний раз) упокоилась пара-тройка их сослуживцев. Ну и наоборот, соответственно: вполне может оказаться, что у кого-то из этих парней (а то и у Рональда) на их личных кладбищах, если поискать, сыщутся советские десантники или кубинцы.
Однако он не чувствовал никакой враждебности, вообще никаких эмоций не испытывал — как, очень похоже, и Рональд. Если дорыться до самой сути, то истина проста: все делают свою работу, выполняя приказ. По большому счету, к этому и сводится, что бы там ни нудели замполиты по обе стороны фронта. Войн меж обеими странами не велось отроду — по причинам, пожалуй, больше всего географическим. Резались на чужой территории, а это чуточку другое. И если однажды жизнь повернулась так причудливо, что кое-какие цели оказались общими — нужно принимать это спокойно. И помнить, что на время рейда рядом с тобой не враги, а боевые товарищи, вот так…
Из аэропорта всю компанию увезли в автобусе без окон. Учитывая, что до сих пор так и не выяснили, кто же все-таки сдал прошлый рейд, меры безопасности Мтанга принял максимальные: местных военных не привлекали вообще, согласившись на прибытие группы юаровского спецназа, здесь, в стране, о броске через границу знали опять-таки только Мтанга, Мазур и Рональд, вертолетчиков, ничего им не объясняя, оторвали от родных очагов и привезли в аэропорт, когда десант уже разместился в винтокрылых — к тому же им запретили пользоваться радиосвязью. Так что шансы имелись неплохие…
Ну, разумеется, знал еще Лаврик и обосновавшийся в Конакри Михаил Петрович — но их подозревать никак не стоило. Тут другое… До сих пор, до самой последней минуты Мазур не мог избавиться от ощущения, которому и названия-то не подберешь. Поскольку всегда следует просчитывать все варианты, нельзя исключать и такой: юаровцы затеяли искуснейшую игру, чтобы выманить из страны и зацапать живьем советского полковника. Вряд ли они знают о морском лике Мазура, разведка у них крепкая, но похуже, чем у сверхдержав, однако советский полковник, занимающийся здесь отнюдь не интендантными делами — кусочек лакомый. Лаврик, правда, заверял: знающие люди кое-что проверили и убеждены — у юаровцев и в самом деле одна, но пламенная страсть — в лепешку расшибиться, но не допустить сюда конкурентов «Де Бирс». И все равно, самую чуточку неуютно как-то. Так что задача у него, у Пешего-Лешего с Фантомасом была двойная: не только драться бок о бок с юаровцами и убедиться, что они идут исключительно, чтобы сорвать провокацию, но и считаться с вероятностью, что их все же попытаются захватить. Технически это крайне легко сделать: усыпляющий газ, способный брызнуть из самого неожиданного предмета, вертолетчиков можно взять в ножи, да здесь же и бросить, юаровский самолетик (которому Мтанга велел не мешать в любых перемещениях) может приземлиться прямо в саванне, по которой они сейчас шли…
Один из боевого охранения, тот, что справа, поднял руку и сделал незнакомый Мазуру жест — ага, судя по времени, вышли к окраине городка…
Как и в прошлый раз, укрылись за крайними деревьями, Мазур с Рональдом и еще двое в ночные бинокли рассматривали городок, лежавший перед ними в низине, как на ладони. Редко-редко где наблюдались освещенные окна. Так, а вон то низкое продолговатое здание на противоположном конце города — наверняка и есть казарма, где власти после тех событий разместили роту солдат: по данным Рональда, обычной пехоты, даже не гвардейской, а значит, это воинство не представляло особой опасности для хватких мальчиков вроде них…
Вот он, бывший домик Мукузели, с обветшавшей крышей и кирпичными стенами, с которых давным-давно осыпалась штукатурка. Рядом так и стоит вышка — правда, антенна уже исчезла, а от вышки осталась только нижняя половина — остальное здешний хозяйственный народец успел растащить, и добротные деревянные плахи, и металлические прутья на дороге не валяются. Под корень вышку не разобрали, надо думать, исключительно оттого, что здесь расположились ряженые «марксистские партизаны» — и, присмотревшись к ним издали, ученые жизнью аборигены решили поблизости не маячить. Так. На втором этаже горят только два прикрытых занавесками окна из четырех, а на первом — одно из трех. Торцовые окна не горят вообще — лишь в двух, на первом и на втором, виден отсвет тусклой лампочки, освещающей лестницу.
