Книга Белая гвардия, страница 25. Автор книги Александр Бушков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Белая гвардия»

Cтраница 25

Мазур пожал плечами:

— Черт его знает, что там делает ГПУ… которое, кстати, давным-давно называется совершенно иначе. Я просто-напросто военный моряк.

— Теперь я в этом не сомневаюсь, — заверил князь. — Но поначалу, каюсь, всерьез подозревал и вас, и вашего друга в трогательном чеховском пенсне… Вы не обиделись?

— Ну что вы, — сказал Мазур, — нисколько.

И мысленно усмехнулся. Трогательное пенсне. Чеховское. Ага…

— Одним словом, это отчуждение засело настолько глубоко… — словно бы виновато улыбнулся князь. — Танюшка, разумеется, совсем другая. Я и не собирался воспитывать ее в том духе, в каком меня воспитывал отец, — это уже было бы как-то даже и смешно. Столько лет прошло… Дело, наверное, еще и в том, что у меня была среда, не в одном отце дело, я рос и взрослел среди русских… А Танюшка выросла в совершенно другой обстановке, — он горько покривил губы. — Вы ведь не могли не заметить, как она говорит по-русски? Он для нее — иностранный. Собственно, она, если называть вещи своими именами — современная молодая француженка. У нее, за исключением меня, среда была исключительно французская: мать и ее родственники, здешний лицей, естественно, французский, университет в Париже… Друзья детства и юности почти сплошь французы, а если и нет, то безусловно не русские… Иногда это по-настоящему мучительно…

Прежнее аристократическое бесстрастие его давно покинуло, он не то чтобы окосел, но выглядел изрядно рассолодевшим. Старательно уводя взгляд, горько усмехнулся:

— Именно так и обстоит… Я — русский дворянин, Гедиминович, а моя дочь — натуральная француженка. Сомневаюсь, что ее дети будут знать русский, ей самой, я знаю, откровенно неинтересно…

«Таков печальный итог», — процитировал Мазур мысленно одного из своих любимых авторов. Какого-либо особенного сочувствия не в себе не находил. Честнее говоря, не ощущал вовсе. Ну да, француженка. Чего и следовало ожидать. Это еще большой вопрос, считать ли русским самого князя, всю свою жизнь прожившего в том самом отчуждении от той страны, что некогда звалась Российской империей, а последние сорок лет — и без связей с русской эмигрантской общиной… Разумеется, Мазур не питал к этому человеку не то что злости, но и тени неприязни — с какой стати? Ничегошеньки против СССР не сделал, даже статейки не тиснул. Просто-напросто не было у Мазура к нему сочувствия, и все тут. Сам и вырастил француженку, хрен ли теперь слезы лить…

Увидев, как рука князя потянулась к графинчику, решительно поднял ладонь:

— Увольте, Илларион Петрович. Мне, пожалуй что, довольно. Вы же сами хотели, чтобы я сопутствовал Татьяне Илларионовне…

…Парадные гвардейские мундиры кто-то из предшественников Папы в свое время, не мудрствуя лукаво, почти во всех деталях слямзил с французских — что было, в общем, логично. Так что Мазур сейчас выглядел как натуральный павлин-мавлин: синий китель с вышитыми золотом бранденбурами на груди и золотыми эполетами, красные штаны, расшитое золотом синее кепи, начищенные сапоги до колен (с золочеными шпорами, блин!), кушак из золотых нитей, парадная сабля с золоченым эфесом, ну и, конечно, белые перчатки. Экземпляр, однако… Но тут уж ничего не поделаешь. В полном соответствии с принятыми правилами секретности весь мир за пределами социалистического лагеря давным-давно знал, что Папину высокую персону теперь охраняют и советские офицеры — а вот советским людям (кроме особо доверенных, наподобие посла или борзописца из АПН) этого знать категорически не полагалось. Так что на «Ворошилове» Мазура, кровь из носу, должны были считать именно что местным павлином-мавлином, «белой гвардией», как их группа давным-давно себя шутейно прозвала…

Таня, конечно, выглядела гораздо более современно — в синем платье, которое ей очень шло, с красивым значком на груди: большим, в разноцветных эмалях и золотых геральдических прибамбасах. Мазур давно уже знал от Лаврика, в чем тут секрет: собственно, никакого секрета. Почетное звание. К десятилетию независимости тогдашний президент-генерал Окаленго объявил, что вводит почетные звания «Сын свободы» и «Дочь свободы», каковых удостоены дети обоего пола, черные и белые, родившиеся в день провозглашения независимости (а Таня в этот именно день и появилась на свет), — с вручением соответствующего знака и грамоты за личной подписью президента. Это было красиво, конечно, весьма даже агитационно — вот только охватило едва ли десятую часть тех, кто имел на это право: городская беднота мало заботится о том, чтобы получить на ребенка свидетельство о рождении с точной датой, а уж в деревне и самими свидетельствами до сих пор далеко не везде озабочиваются. Генерал Окаленго был большой мастер выдумывать такие вот внешне эффектные штуки, не вводившие казну в большие расходы, — что его, впрочем, не уберегло от автоматной очереди в спину…

Главное было, когда вылезал из машины, — чтобы сабля с непривычки не запуталась в ногах, иначе сраму не оберешься. Обошлось. Зато степенно и солидно идти под руку с дамой его неплохо выучили в курсантские времена, так что с этим никаких проблем не возникло.

Первое время Мазуру казалось, что окружающие поголовно пялятся на него с насмешкой. Что нисколечко не соответствовало истинному положению дел — аборигены и в самом деле все до одного на него таращились, но — с полным почтением. Армию в Африке уважали — еще и оттого, что она положила немало трудов, вколачивая в сограждан это уважение… Так что понемногу Мазур перестал чувствовать себя опереточным персонажем. Особенно когда теснившийся у парадного трапа цивильный народец, черный и белый, едва завидев бравого гвардейца, живенько раздался в стороны, освобождая дорогу. Даже вахтенный у трапа без малейшего промедления вытянулся в струнку и лихо отдал Мазуру честь — не подозревая, конечно, перед кем встает во фрунт. Мазур бросил два пальца к козырьку и сделал первые шаги по насквозь знакомому кораблю — на борту коего, правда, давненько уж не бывал.

«Маршал Ворошилов», украшенный многочисленными флагами расцвечивания, прямо-таки сверкал чистотой. Нельзя сказать, что к трапу тянулась километровая очередь аборигенов, но их пришло ох как немало. Приходилось признать, что неведомый деятель из Главного политуправления, придумав эту экскурсию, все же сыграл неглупо: французы ничего подобного не допускали ни в колониальные времена, ни теперь. А здесь — пожалуйста, дорогие граждане независимой державы, можете сколько угодно разгуливать по палубе советского военного корабля, и в самом деле внушительного, заглядывать в дуло носового орудия, восторгаясь калибром, пялиться на ракетные установки и шестистволки малого калибра… Внутрь, разумеется, никого не пускали, там и сям торчали бравые матросики (иные, Мазур определил наметанным глазом, были откровенно староваты даже для сверхсрочников) — но местному непритязательному народу, охочему на всякие зрелища, и прогулка по палубе надолго запомнится…

Таня, он быстро определил, относилась ко всему окружающему с самым живым интересом. На него, наоборот, нахлынули не самые простые чувства, где и ностальгия была намешана, и еще что-то. Десять лет назад именно это носовое орудие громыхало чуть ли не над ухом, лупя по рвавшимся в порт мятежникам Хасана, пока Мазур с группой прикрывал погрузку архивов. А эти самые ракетные установки работали по хасановским вертолетам. Где-то примерно вот здесь он и стоял тогда у борта, «Ворошилов» полным ходом уходил в море, а над Эль-Бахлаком вставали дымы пожарищ, и одна сверхдержава проиграла Эль-Бахлак, но и другая, как позже оказалось, вовсе его не выиграла, и вообще, по большому счету, все было зря, мелкая стычка пешек в уголке грандиозной шахматной доски…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация