— Ох и устал же я! — заметил он и окликнул полицейского, охраняющего подсобное помещение: — Иттерьерде!
Иттерьерде подошел, волоча ноги.
— Давай скажи Фрёлику, к каким выводам мы пришли насчет взлома, — распорядился Гунарстранна.
Иттерьерде покачал головой:
— Сигнализация не сработала, окна не разбиты, дверные рамы не повреждены. Но самое главное другое. Судя по всему, отсюда ничего не украдено. — Он кивнул в сторону прилавка у двери, выходящей на улицу. — Бумажник в его куртке не тронули, кассу не ограбили.
Фрёлик подошел к кассовому аппарату. Он оказался старинным, с узором по металлу и целым морем кнопок и рычажков впереди.
Иттерьерде тоже подошел к кассе. Руки у него были необычайно длинные, с крупными кистями. Он принялся тыкать во все стороны толстым пальцем и пояснять:
— В магазин можно попасть с улицы и с лестницы… Та дверь, что с улицы, рядом с витриной, укреплена вполне надежно. Впереди имеется защитная решетка. Зато вторая дверь, которая выходит в жилой подъезд, когда мы приехали, стояла нараспашку.
Гунарстранна достал из кармана куртки самокрутку, сунул ее в рот, начал прикуривать. Фрёлик заметил, что самокрутка наполовину выкурена и помялась: из нее высыпался табак.
Подошедший к ним Иттерьерде промямлил:
— Совсем забыл… Труп обнаружила почтальонша, которая разносит газеты. Она спрашивает, можно ли ей уйти.
Иттерьерде указал на женскую фигуру с жесткими волосами и челкой. Женщина в круглых, как блюдца, очках неподвижно стояла у окна, глубоко засунув руки в карманы лыжного костюма.
— Запишите ее имя и адрес, — сухо распорядился Гунарстранна.
— Владелец магазина — старик, ну, то есть покойник, Рейдар Фольке-Есперсен. Он и его хозяйка… супруга… — Иттерьерде ткнул пальцем в потолок, — живут здесь же. У них квартира на втором этаже. — Он задрал голову.
Гунарстранна задумчиво кивнул.
— Священника вызвали?
— Он приехал полчаса назад; он и сейчас еще здесь, — ответил Иттерьерде.
— Его жене стало плохо… — негромко продолжал Иттерьерде. — Она прямо вся посерела. Сказала, что пойдет и ляжет в постель, но это было еще до прихода священника.
Закончив рассказ, Иттерьерде направился к свидетельнице, обнаружившей труп.
Фрёлик зевнул и пошел бродить по магазину. Он собирался разыскать Анну. Вскоре он увидел ее. Она вышла из подсобки за торговым залом.
— Ну что? — спросила она.
— Я тоже рад снова видеть тебя, — сказал Фрёлик, чувствуя себя дураком.
Анна посмотрела на него исподлобья, едва заметно улыбаясь, и спросила:
— Интересуешься местом преступления?
— Да, конечно.
— Тогда держи ушки на макушке. — Анна широко улыбнулась и поморщилась, когда из подсобки послышался крик Гунарстранны:
— Фрёлик!
— Что?
— Иди сюда! — раздраженно буркнул Гунарстранна.
Когда Фрёлик вошел, инспектор показал ему участок пола перед письменным столом. Ковер пропитался кровью. Рядом с красной лужей валялся штык с бурыми пятнами на лезвии.
Франк Фрёлик переглянулся с Анной и только потом опустил глаза на штык. Вскоре им снова помешали: в дверях показалась фигура полицейского с похоронным выражением лица. Он жестом привлек к себе внимание Гунарстранны.
— Приехал Карстен Есперсен, — пробормотал полицейский. — И требует, чтобы его впустили.
Человек, который дожидался их в подъезде, был бледен; подбородок у него то и дело дергался — наверное, у него нервный тик, подумал Фрёлик. Со стороны казалось, что Карстен Есперсен то и дело отмахивается от каких-то назойливых мушек. Фрёлик поспешил представить своего начальника:
— Инспектор Гунарстранна, отдел убийств.
Под зимним пальто на Карстене Есперсене был вельветовый костюм. Высокий, худощавый, он начинал лысеть. Узкие губы, безвольный подбородок… Когда Есперсен в очередной раз дергался, подбородок совсем исчезал в гармошке морщин и складок кожи.
— Итак, — сказал Гунарстранна, выразительно оглядев темный подъезд, — мы можем где-нибудь присесть?
Карстен Есперсен глубоко вздохнул и кивнул на дверь подсобки:
— Вон там, в кабинете.
Инспектор Гунарстранна покачал головой:
— К сожалению, на место преступления заходить нельзя.
Есперсен озадаченно посмотрел на него.
— Насколько я понимаю, ваш отец жил в этом же доме?
Карстен Есперсен окинул лестницу задумчивым взглядом.
— Пойдемте со мной… Наверное, туда нам можно, — сказал он после паузы и зашагал наверх. В узком пространстве эхо от их шагов казалось особенно гулким. Поднявшись на второй этаж, Есперсен остановился и принялся рыться в карманах в поисках ключей. — Вам придется немного подождать… — пробормотал он. — Видите ли… — Наконец он нашел связку ключей и стал искать нужный. — Ингрид, жена отца… мы с ней успели поговорить по телефону, но коротко…
Фрёлик понимающе кивнул Есперсену. Тот вошел в квартиру и неплотно прикрыл за собой дверь. Площадка была шириной метра три. Видимо, изначально здесь помещались две квартиры, но потом их объединили в одну, а вторую дверь забили и покрасили в тот же цвет, что и стены на лестнице. В углублении перед бывшей второй дверью стояло чахлое растение в терракотовом горшке.
— Весь этаж заняли, — буркнул Фрёлик.
— Вдова… Ингрид… должно быть, совсем сломлена горем, — негромко заметил Гунарстранна.
Карстен Есперсен приоткрыл дверь и пригласил их:
— Входите. — Он говорил тихо, как будто боялся, что его кто-нибудь услышит. — У нее сейчас сотрудница медицинского центра и священник. Но в моей прежней комнате нам никто не помешает. — Он придержал дверь, впуская полицейских в квартиру. Когда те очутились в прихожей, Есперсен смущенно кашлянул и сказал: — Э-э-э… если вы не против, снимите, пожалуйста, обувь!
Гунарстранна расстегнул свои старые зимние галоши и сбросил их. Под галошами у него оказались начищенные до блеска кожаные туфли. Он не без злорадства наблюдал за мучениями Фрёлика: тому пришлось сесть на корточки, чтобы развязать шнурки на армейских ботинках. В тяжелой зимней одежде Фрёлик совсем запыхался. Спутанные волосы упали на лоб. Вскоре Фрёлик остался в шерстяных носках — почему-то разного цвета. Есперсен распахнул дверь, и они услышали вдали негромкие голоса.
Гунарстранна быстро огляделся по сторонам. Главным предметом обстановки в прихожей было зеркало — огромное, от пола до потолка, в позолоченной деревянной раме. В тех местах, где позолота облупилась, виднелись темные пятна. В зеркале отражались три фотографии в рамке на противоположной стене. Гунарстранна обернулся и стал разглядывать снимки. Фотограф запечатлел высоких молодых людей в полувоенной форме, веселых, кудрявых. Все они держали за плечами пистолеты-пулеметы «стен».
