— Они что же, были компаньонами?
— Юнни есть Юнни, — улыбнулась Ингрид. — Он такой… Вот вы спрашивали, почему Рейдар заинтересовался антиквариатом. По-моему, когда-то давно Рейдар работал вместе с отцом Юнни. — Заметив вопросительное выражение на лице Фрёлика, Ингрид кивнула: — Ну да, отец Юнни работал с Рейдаром, но еще до того, как мы с ним познакомились. Я никогда не видела отца Юнни — он умер до того, как мы с Рейдаром поженились.
Фрёлик закончил записывать и только потом поднял глаза на сидящую напротив вдову.
— А чего хотел Стокмо? Зачем он приходил к вашему мужу?
— Понятия не имею. Я приглашала его зайти, но он, по-моему, застеснялся. У нас ведь были гости — Карстен, Сюзанна и дети. Во всяком случае, мне он ответил, что у него нет времени. И все же ждал снаружи, на улице.
— А когда пришел ваш муж?
— Наверное, они поговорили.
Фрёлик кивнул.
— Какими были отношения вашего мужа и Юнни Стокмо? — спросил он после паузы.
Ингрид хмыкнула и задумалась, но в конце концов пожала плечами.
— Я спрашиваю, потому что слышал, что ваш муж уволил Юнни Стокмо, — пояснил Фрёлик, глядя вдове прямо в глаза, а потом добавил: — Как говорится, выкинул пинком под зад.
Ингрид изумленно нахмурилась:
— Уволил? Вы уверены? Не может быть… — Она покачала головой. — Просто не верится! Рейдар ничего мне не говорил… он не рассказывал, что они поссорились… Зачем ему было скрывать такое от меня?
Фрёлик пожал плечами:
— Чего не знаю, того не знаю. — Он посмотрел в свои записи и продолжал: — Итак, Рейдар вернулся домой в начале восьмого. Что дальше?
— Мы поужинали.
— Что у вас было на ужин?
— Стейк из оленины.
— Какова была атмосфера за столом?
— Что значит «атмосфера»?
— Ну, как все держались — как обычно за семейным ужином или скованно?
Ингрид ненадолго замялась.
— Все шло как обычно, — сказала она наконец. — Конечно, почти все внимание было сосредоточено на внуках Рейдара. Типичный семейный ужин.
— Упоминалось ли за ужином имя Юнни Стокмо?
Ингрид задумалась.
— По-моему, нет, то есть… Я сообщила Рейдару, что он заходил, вот и все. Правда, о Юнни я сказала еще до того, как мы сели за стол.
— А о делах говорили?
— Карстен и Рейдар говорили, как обычно, но после еды. Они разговаривали вдвоем, отдельно.
— Отдельно?
— Да, Сюзанна помогала мне убирать со стола и загружать посудомоечную машину. Дети носились по всей квартире, а мужчины остались в столовой. Они пили коньяк и разговаривали. Не знаю о чем. Наверное, о деньгах или о политике, как всегда.
— Но общая атмосфера была расслабленной или…
Вдова задумчиво кивнула.
— Кто-то звонил по телефону, один раз или, может быть, больше, но трубку снимал Рейдар. Мне показалось, что он очень злился.
— Вы слышали, о чем он говорил?
Ингрид медленно покачала головой.
— Когда вам звонили?
— Около половины одиннадцатого. Карстен и Сюзанна уже собирались уезжать… да, должно быть, телефон звонил в пол-одиннадцатого. Малыш уже спал. Беньямин капризничал. Обычно его укладывают в девять.
— Они уехали в половине одиннадцатого?
Ингрид кивнула.
— Может быть, ближе к одиннадцати. Я не смотрела на часы, перешла в гостиную и отдыхала в кресле. Ждала выпуск ночных новостей. Я всегда смотрю новости в одиннадцать.
— А Рейдар?
— Кажется, он как раз разговаривал по телефону… не знаю.
— Вы не знаете, что он делал?
— Нет.
— Может, он спустился в магазин?
— Нет, он сидел и читал или занимался чем-то еще. После новостей я пошла в ванную и слышала за стеной его шаги. А потом я легла, и мы немного поговорили.
— Он обычно ложился позже вас?
— Нет-нет… кстати, как раз об этом мы говорили… Я спросила, собирается ли он ложиться спать. — Она замолчала.
Фрёлик ждал. Вдове явно все труднее становилось говорить. Вдруг тишину нарушило пронзительное верещание. Фрёлик сообразил, что кто-то звонит ему на мобильник. Он улыбнулся сидящей напротив женщине, словно извиняясь, и стал искать трубку. Ингрид вытерла уголок глаза пальцем. Фрёлик посмотрел на дисплей. Ева Бритт прислала ему эсэмэску: «По пути домой купи хорошей рыбы». Фрёлик почувствовал, как закипает. Особенное раздражение вызвало в нем слово «домой». Он выключил телефон и сунул его в карман куртки. Как только он убрал телефон, Ингрид встала.
— Извините, — сказала она, скрываясь за дверью ванной.
Фрёлик услышал, как она оторвала от рулона бумагу и шумно высморкалась. Вскоре она вернулась, набрав полные руки бумажных носовых платков, и села на место, делано улыбаясь. Глаза у нее покраснели и распухли.
— Он сказал, что хочет… что хочет посидеть и почитать. — Она с трудом сдерживала слезы. Одна слезинка все-таки скатилась на кончик носа. Ингрид поспешно смахнула ее.
— А вы заснули?
Она кивнула:
— Я приняла таблетку снотворного, аподорма.
— Зачем?
— Никак не могла успокоиться. Я приняла таблетку, чтобы отключиться.
— Но ночью проснулись?
Ингрид смотрела куда-то в пространство.
— Но ночью вы проснулись? — повторил Фрёлик.
— Иногда мне кажется, что все было во сне, — сказала вдова, снова высмаркиваясь. — Особенно теперь.
— Что именно было во сне?
— Я проснулась.
— В половине третьего вы звонили Карстену Есперсену, — сдержанно напомнил Фрёлик.
— Мне показалось, что в квартире кто-то есть.
Фрёлик поднял брови.
— Понимаете, пол был мокрый.
— Мокрый?
— Да, я заметила на полу лужу от растаявшего снега, как будто кто-то вошел, не сняв обувь, и намочил пол. Даже снег я видела; он был в виде зигзага, словно отпечаток подошвы.
Фрёлик посмотрел на нее в упор. Молчание затянулось. Вдова сидела и смотрела перед собой невидящим взглядом, будто внимательно изучала какую-то точку на полу. Скорее всего, она думала о чем-то, происходящем внутри ее. Потом она пошевелилась, снова вытерла слезы и продолжила:
— Я окаменела от ужаса… Никогда в жизни я так не боялась! Мне казалось, что кто-то прячется в темноте и следит за мной. Я не смела и пальцем шевельнуть!
В комнате снова воцарилось молчание. Фрёлик перевел взгляд на свои зимние армейские ботинки. Снег, который имел обыкновение липнуть к шнуркам, уже растаял, и на кончике одного шнурка образовалась капля воды. Она набухла, но не падала на пол.
