* * *
Роман с Леной развивался вяло. За прошедшее время они встретились один раз. Сходили в кино, после сеанса прогулялись по центру, Андрей собирался посидеть на скамейке в скверике у гипсовых львов, но погода к этому не располагала. У старушки на углу он купил букетик не очень свежих тюльпанов, потом около часа посидели в кафе: два кофе, бокал шампанского и пирожное Лене, ей же несколько предложений заказать что-нибудь покушать, ровно столько же отказов с ее стороны, общая неловкость и натянутость. В конце он шиканул и отвез девушку домой, но приглашения в гости не получил, хотя на это рассчитывал. И потом, когда позвал посидеть в кафе, она отказалась… Короче, правильнее будет сказать, что их роман агонизировал. Но совсем скоро все изменится…
Говоров тщательно, второй раз за день, выбрился, спрыснулся одеколоном, надел костюм, разгладил лацкан. Дырочка от институтского ромбика уже была почти не видна, она осталась в прошлом. Он взглянул на часы. Время «Х» неотвратимо приближалось. Сегодня наступит момент окончательного падения из бедной, но честной жизни в дерзкую, пахнущую, как в кабинете Натаныча, натуральной кожей, настоящим кофе, дорогими женщинами и ещё более дорогими машинами, но такую эфемерную и реально опасную красивую жизнь. О том, что в сегодняшней жизни крутые ребята живут весело, но недолго, Андрей не хотел думать. Да он и не собирался становиться таким, как директор сомнительной конторы Натаныч. Да и авантюры Виталика и Кости ему не по душе, все эти подкупы, пьянки с проститутками… Говоров больше тяготел к размеренному образу жизни Ираклия. Человек живет себе тихой семейной жизнью, гоношит чего-то, зашибает свою копейку… Недавно он неожиданно зашел в гости, да еще с дочкой – симпатичной девочкой лет трех на руках. Может, хотел убедиться, что его будущий партнер живет именно здесь. Но квартира произвела на него угнетающее впечатление.
«Тебе надо все это менять, – сказал Ираклий. – Неспешно, без резких движений, но менять!»
А ведь он прав! «Не надо ливня, пусть потихоньку, но постоянно накрапывает», – часто вспоминал Андрей неизвестно откуда привязавшуюся поговорку.
Он достал ключи, уже в который раз внимательно рассмотрел их под ярким светом настольной лампы. Сложные вырезы бородок, четкие гладкие срезы, ни заусенцев, ни шероховатостей. Прекрасная работа, молодец Тихоныч! Если бы с ним пойти на дело…
Говоров вспоминал фильмы и книги о взломщиках, так легко вскрывающих неприступные сейфы: кто-то крутил цифровые головки, слушая щелчки с помощью стетоскопа, кто-то сосредоточенно орудовал отмычкой, а некоторые попросту подрывали «медведя» взрывчаткой. Вдруг откуда-то в голову вплыла фраза: «Главное, чтобы легко вошёл!» Он уже не помнил, из какой сферы она вынырнула – из кино про медвежатников или из их с Любашей половой жизни. Но ключи действительно лучше чем-то смазать… А хуже точно не будет. Андрей вышел в кухню, поискал в кладовке. Но ничего не нашёл: ни масла, ни вазелина, ни тавота. Ассоциация с Любашей заставила его полезть в тумбочку: там лежали недавно появившиеся импортные презервативы со смазкой, которые приносила соседка. Перебрав яркие блестящие пакетики с проступающим внутри выпуклым кольцом, Андрей вскрыл один. Красная прозрачная диковинка пахла клубникой и резиной, на пальцах появилась деликатная смазка.
«Ну, что ж, – подумал он. – Тоже выход, хотя и забавный!» Улыбаясь, он натёр ключи презервативом, отчего сталь залоснилась. Потом аккуратно завернул их в кусок клеенки и сунул в карман. Но резкий клубнично-резиновый запах не исчезал, напротив – перебивал все другие ароматы. Говоров побежал в ванную комнату и попытался отмыть руки – бесполезно. Отвратительный запах душил его, он с трудом сдержал рвотный позыв. Наконец, понял, что запах у него в голове, поэтому никуда не денется, сколько руки ни мой. И пальцы дрожат, и сердце колотится…
А ведь он еще не приступил к делу!
Надо отвлечься! Сейчас он заедет к Ираклию и скажет, что все идет по плану и завтра утром будут деньги. Потом в «Органайзер», проверит сейф, возьмет деньги. А потом… Впрочем, дальше он представлять не хотел. И вариант с отсутствием денег тоже не обдумывал. Пусть все идет, как идет…
Надев куртку и кроличью шапку, он выскочил из дома. У соседнего подъезда стоял неприметный белый «Москвич», в салоне курили двое мужчин.
– Объект вышел, – сказал в микрофон один. И тут же добавил: – Что-то выбросил в урну!
– Принял, – сказал мужчина в серой «Волге», стоящей за углом, и пригладил крашеные рыжие волосы. Это был капитан Михалкин. – Проверь урну, Леха, изыми, если что интересное…
Говоров подошел к своему беспомощному «жигулёнку», осмотрел, пнул ногой приспущенное колесо. Всю машину обгадили птицы. Хорошая примета: к деньгам…
Быстрым шагом он прошел вдоль дома, свернул за угол.
Тут же из «Москвича» выбрался неприметный паренек в темных брюках, темной куртке и маленькой темной кепочке, непринужденно подошел к урне, огляделся, заглянул, запустил руку, вытащил что-то и принялся с удивлением рассматривать.
Говоров миновал серую «Волгу» и вышел к остановке.
– Ну, что там у тебя, Леха? – нетерпеливо спросил Михалкин.
Лейтенант Алексей Мандрыкин как раз только вернулся в машину.
– Гондон, Михалыч! – в сердцах воскликнул он.
– Что?! – взревел Михалыч. – Кто гондон?
Говоров сел в подъехавший троллейбус.
– Да нет, ты не понял… В урну он гондон выбросил. Красный, пахнет клубникой…
– Не вздумай есть, отравишься! – отыгрался капитан.
– Ладно, сдержусь, – огрызнулся Леха. – Еще указания будут?
Троллейбус тронулся. «Волга» покатила следом.
– Двигайся за нами, – деловым тоном приказал Михалкин.
– Вас понял, – отозвался экипаж номер два. А через минуту снова вышел на связь: – За вами уже движутся. Тонированный «Фольксваген». Номер два ноля шесть. Пристроился за ним.
– Странно… – удивился Михалкин. – Увеличь дистанцию, понаблюдаем!
Он оглянулся. Действительно, на хвосте висела низко сидящая иномарка. А может, не висела, а просто ехала по своим делам.
– Обгони троллейбус, посмотрим… – сказал он водителю. Старший лейтенант Рожков кивнул, придавил педаль газа, выполнил маневр обгона.
– Ну что, Леха? – спросил в микрофон Ми-халкин.
– Они не за вами, – доложил тот. – Как тащились за троллейбусом, так и тащатся, будто привя-занные.
– Ладно, ведите объект, мы идем впереди, потом поменяемся.
– Понял.
Некоторое время они ехали молча. Проспект был пустынным, светофоры встречали зеленым – хорошая примета. Хотя уголовный розыск в приметы не верит, ибо очень часто они обманчивы… Наконец, рация ожила вновь.
– Объект вышел на площади Ленина, иду за ним, – сообщил Мандрыкин.
По знаку Михалкина Рожков притормозил у обочины.
