Глава 16
Выехав на шоссе, я притормозила, открыла багажник, помогла Полине вылезти наружу, усадила ее в салон и попросила:
– Говори свой адрес.
– Город Богданов, улица Касимова, – услышала в ответ.
– Так ты не москвичка! – воскликнула я.
– Не-а, – замотала головой Полина. – Я воспитывалась в детдоме, родителей не знаю, я подкидыш, у меня нет никаких родственников. Приехала в Москву учиться, но в институт не поступила. Сняла угол у бабки, устроилась на работу. Однажды поехала с приятелем кататься на мотике – и вот теперь инвалид. Парень сразу в кусты, ни разу в больнице меня не навестил. Зачем ему увечная? Вы меня на платформу доставьте, дальше я сама. До Богданова недалеко, всего двое суток.
– Деньги на билет есть? – поинтересовалась я.
– Черт! – вырвалось у Полины. – Так удрать хотела, что не подумала о бабках. Ничего, я заработаю. Только до вокзала подбросьте. На железке всегда нужны люди, пойду вагоны мыть.
– Ладно, сейчас отправимся ко мне, а потом подумаем, как поступить, – решила я.
– Нет! – уперлась девушка. – Ваш муж заругается, дети крик поднимут. Посторонний человек в квартире лишний, своим разместиться надо, а тут еще инвалид. То-то вашим родным будет радости!
– Я живу в просторном доме, ты никому не помешаешь, – отрезала я. – Наоборот, поможешь, если расскажешь, что случилось с Богатиковыми.
Полина потрогала щеки.
– Чешутся… Ладно, останусь у вас. Но даром жить не хочу, буду дом убирать. Не смотрите, что однорукая, я ловкая. А с Ленкой так получилось…
Я осторожно нажала газ, вцепилась в руль и вся превратилась в слух.
…Полина впервые столкнулась с Леной в парке. Та плакала в укромном месте у фонтана Аполлона.
– Лицо болит? – от души посочувствовала незнакомке Поля, приняв ее за постоялицу дома милосердия. – Не реви. Слезы кожу разъедают, хуже станет. Попроси у Ирки таблетку розовую, они круто помогают. Ты здесь давно? Не видела тебя раньше.
– Я живу в Табаско, – прошептала Елена. – У меня на днях мама умерла. Она очень хотела в дом милосердия попасть, но Зинаида Борисовна отказала.
– Сюда только приезжих берут, – сказала Полина, – у аборигенов и так все есть, живете, как в раю. Нам не разрешают за территорию парка выходить, но местные сюда гулять часто приходят, рассказывают о ваших суперских условиях.
– Не все здесь счастливы! – взвилась Лена. – Знаешь, что нам с мамой пережить пришлось?
Похоже, Елена совсем пала духом, ей очень хотелось выговориться. На Полину вылился рассказ о мошенниках, о переломе позвоночника у матери и о том, как Лена растерялась, когда ее мама очутилась в инвалидной коляске. Дочь не знала, как теперь жить. Громоздкая конструкция на колесах не проходила в дверной проем, в ванную больную приходилось таскать на руках, о прогулках на улице не стоило даже мечтать. Оставить Ольгу одну на целый день было нельзя, но Елене же приходилось работать, иначе они бы умерли с голоду…
Ранее Леночка не задумывалась над тем, откуда в семье берутся деньги, их приносила в дом мать. Дочь считала, что она работает бухгалтером, и, кстати, это было правдой, Ольга служила на небольшом предприятии, мошенничество было ее «хобби». Богатиковы жили небогато, но и не бедствовали, у них даже имелся небольшой запас на черный день. Девушка училась в техникуме на первом курсе.
Беда с мамой случилась, когда Лена сдавала сессию. Накопления быстро улетучились, доход теперь складывался из стипендии Лены и пенсии по инвалидности Ольги. Пришлось бросить учебу и наняться в домработницы. С утра до поздней ночи младшая Богатикова орудовала шваброй, потом неслась домой, и там начиналась вторая смена – покормить, умыть, приободрить маму, приготовить для нее на завтра обед-ужин, постирать…
Дни и ночи слились в бесконечные сутки сурка. В первое время Елена наивно верила, что неприятности вот-вот закончатся, но вскоре поняла: мама никогда не выздоровеет. На глаза постоянно накатывали слезы, потом ее словно заморозило. Лена молча вставала в пять утра, до полуночи выполняла бесконечные обязанности и падала в постель. Иногда в голове возникали праздные вопросы: за что ей это? Почему именно в их доме случилось несчастье? Да еще Ольга устраивала истерики, говорила, что покончит с собой. Поэтому, уходя из квартиры, Лена прятала ножи, лекарства…
В момент, когда жизнь показалась ей беспросветно черной, одна из хозяек (квартир, где убиралась Леночка, было несколько) поинтересовалась, почему горничная так исхудала. Богатикова расплакалась и выложила правду. Через два дня работодательница велела Лене ехать в Вилкино, в дом Морозова. Григорий Константинович взял ее на работу, назначил хороший оклад и познакомил с Егором Фомичом, предварительно сказав:
– Пискунов сострадательный человек, я попросил его тебе помочь. Пообещай ему, что никаких проблем с вашей семьей не будет, и поселишься в Табаско, ваша с матерью жизнь изменится.
Егор Фомич, в отличие от Морозова, разговаривал с ней сурово:
– Нам в государстве мошенницы не нужны. Твоя мать за дело пострадала, она не случайная жертва, сама под колеса кинулась.
– Пожалуйста, пожалейте нас, – зашептала Лена. – Да, мамочка оступилась, но она с уголовниками из-за меня связалась, хотела мне хорошие продукты и красивую одежду покупать, нормальное образование дать.
– Любишь мать? – слегка оттаял Пискунов.
– Очень, – кивнула Елена.
– Ну ладно, – смилостивился Егор Фомич, – продавай свою квартиру, покупай в Табаско за десять тысяч дом, и живите. Но помни, если Ольга безобразничать начнет, я не посмотрю, что она в инвалидной коляске катается. И парламент не сжалится. Выгоним вас в одночасье. Согласна на мое условие?
Перебравшись в Табаско, Леночка от счастья летала над землей. Теперь мать легко выезжала на улицу, спокойно сама ездила в магазин, библиотеку, гуляла в парках. Люди вокруг были приветливы, дети воспитанны. Если кресло попадало колесом в ямку на дороге, кто-нибудь непременно бросался на помощь. Богатиковы теперь жили не в тесной двушке, а в просторном коттедже. Лена со спокойной душой уходила на работу, Григорий Константинович никогда не задерживал зарплату, у девушки завелись деньги. Все шло лучше некуда, пока однажды Ольга не заехала на территорию дома милосердия и не познакомилась с одной из отдыхающих.
Тем же вечером мать заявила:
– Хочу в санаторий.
Леночка возразила:
– Мамуля, туда берут исключительно инвалидов.
– А я кто? – возмутилась старшая Богатикова.
– Одиноких! – уточнила дочь.
– Я сижу день-деньской без тебя, – закапризничала Ольга. – Мне рассказали, что там очень вкусно кормят, кино показывают и кремы для лица дают. От них кожа делается бархатной, молодой, морщины исчезают.
– Мамулечка, я куплю тебе любые продукты и косметику, – пообещала Лена.
