Аде по жребию выпал Мишель Деверо. Работал с ней восемь часов. Но у меня, помню, осталось стойкое впечатление, что сломал ее он много раньше. Да, кажется, кто-то упоминал, что видел их потом вдвоем в парке. Еще предположили, что они после университета будут работать в паре — как сейчас я с Августом. Но Мишель ушел стажироваться… А куда, кстати? Чуть ли не в контрразведку. Или в военную полицию? А Ада пропала из виду на целый год. Потом, как сказала Мелви, она внезапно всплыла, немного поработала у Августа и снова исчезла.
Да, а ведь она изначально была, что называется, худой овцой. Из всех моих однокурсниц в армию пошла я одна, но это ничего не значило. Мелви осталась в университете, на кафедре техсредств. Причем я знала, что у нее были командировки на Фронтир. Кортни и Наташа устроились в контрразведке. Лотта не служила, она вышла замуж за коммандера с базы «Антуан» и жила там с ним. Двое детей уже. Хилари преподавала в военном колледже на своей родине. Вэлли работала в Агентстве федеральной безопасности, в центральном управлении. А Розе предложили занять пост «зама по войне» на Тарксе, одной из планет, принадлежащих семейству Гамильтон. Армия не армия, но пахала она там как проклятая. Роза была очень сильной студенткой, но правы были те, кто говорил: она не хоббит. Ей нужно было общее военное образование, конечно. Она потом училась заочно на внешней обороне. Многие ей завидовали: очень уж славное место. Никто не понимал, как вчерашняя курсантка его получила в обход многих опытных претендентов. Я только три года назад узнала как: ее рекомендовал некий Август Маккинби. По дружбе. Шепнул Гамильтонам, что девушка стоящая. Те не разочаровались. Точно так же и Кортни с Наташей получили рекомендации, которых не просили и о которых, может статься, не подозревали. Да все наши получили. И мальчики тоже. Мальчишки пошли в армию поголовно. Все служили в хороших местах. И на сегодняшний день на нашем курсе не было еще ни одного мертвеца, зато образовалось уже двое майоров.
А Ада?
Я поняла, что не знаю о ней чего-то важного. Почему она не получила хорошего места? Когда Август рассказывал мне, то сказал: рекомендации дал всем, кроме меня и Мелви, и то потому, что мы в них не нуждались. Меня еще в начале третьего курса присмотрел генерал Лайон Маккинби, а я старалась оправдать его ожидания. Мелви уже на втором курсе знала, что останется в альма-матер.
А что, если весь Адин словесный понос предназначался не мне? Она наверняка подозревала, что меня кто-то страхует. И кто, кроме Мелви? Мелви она отомстила, да. Я даже и не знала, что предпринять. Все давно прошло, и, по большому счету, шуточка сокурсников не имела для меня последствий. Можно простить и забыть. Но в крупнейших церквях, между прочим, не зря практикуется прощение только после покаяния — и вкупе с наказанием. Несмотря на все слова о милосердии, никто не отпускает грехи просто так. А все потому, что у нормального человека прощение без наказания не вызывает ничего, кроме тревоги и подозрений. Ему кажется, его не простили. Ему только сказали, что простили, а на самом деле готовят изощренную месть. И вот человек готовится отражать удар… и в результате отношения летят к черту.
Вот тут Ада рассчитала атаку очень тонко. С Мелви она меня поссорила, ничего не скажешь. Мелви не простит мне, если я ее прощу.
Адино послание могло предназначаться и Августу. Она работала с ним и знает его привычки. Я проработала у него полгода, и только после этого он стал доверять моим рапортам. А до того требовал оригиналы записей и документов. Если я покажу эту запись Августу, он попадет в глупое положение. Тем более глупое, что я нутром чувствовала: есть, есть правда в ее яде. Странно он ко мне относился. При всей своей чудаковатости — странно. И очень похоже, что Ада сказала правду. Почти, с натяжкой, но это не голая выдумка.
С другой стороны, а почему я должна беспокоиться за Мелви и Августа? Они взрослые люди, которые умеют противостоять серьезному психологическому давлению. Мы с Мелви — разведчицы, Август — инквизитор. Ах-ах, какая трагедия: ассистентка узнает, что в универе ее босс был влюблен в нее! Чай, не подросток, чтобы его можно было смутить таким. Что делать с Мелви, я уже придумала, а Август банально пропустит мимо ушей лишнее, если ему понадобится. Он умеет.
Я заставила себя прослушать запись в четвертый раз. И обратила внимание на характерную особенность: Адина осведомленность касалась прошлого. О нашей жизни сегодня она знала лишь то, что можно было вынуть из светской хроники. Она знала, что Макс оставил мне княжество да что Августа чуть не женили. Фактически все. При этом она, перечисляя темные пятна в биографии, почему-то не намекнула мне, что связь с Диком Монро может и боком выйти. Это так, нюанс, но важный нюанс. Да и о прошлом у нее сведения были непроверенные, мягко говоря. А то и ложные.
Ада знала, как завершилась моя армейская карьера, но, по всей видимости, не знала ничего о нашем выезде на Сибирь. Это зря: как бы печально ни кончилась та история, она важная. Сама не могу объяснить, чем именно важная, если только тем, что Ада про нее ни сном ни духом…
Послышались шаги, женские голоса, и в комнату быстро вошла Мелви. Лицо ее ничего не выражало, только под глазами пролегли усталые тени.
— Все, — коротко сказала она.
— Совсем все? — уточнила я.
Мелви кивнула.
— Я видела. Она шла метрах в двухстах впереди меня, через ряд справа. Выехали на эстакаду, я увидела, что она включила форсаж. Еще удивилась — куда? Там же перед ней все забито, поток плотный. А она выпустила крылья — и на взлет. Машину мотало, она по крышам впереди идущих прошлась, там столкнулся еще кто-то. Ада зацепила крылом отбойник, и я гляжу только: она вываливается вниз. Кувырком. Взрыв такой был, что эстакада вздрогнула.
— И конечно, уже нашлись свидетели, что она в машину села пьяная.
— Разумеется. Владелец того кафе, где вы сидели, и парковщик. От машины там ничего не осталось, разметало в пыль. От Ады тоже.
Я покачала головой:
— Можешь считать меня циничной сукой, но плакать над ней что-то не тянет.
— Ты не циничная. Ты всего лишь недостаточно сентиментальная.
— Сентиментальность — оборотная сторона жестокости.
— О чем и речь. Вот Ада над тобой всплакнула бы.
Я замолчала, выдерживая паузу. Мелви поняла. Она повернулась спиной, обняла себя за плечи.
— Мел, это правда? — тихо спросила я. — Что игру в молчанку предложила ты?
— Да, — без эмоций ответила Мелви. — Правда.
Я тихо обошла ее. Она уставилась в окно.
— В глаза мне смотреть не стыдно?
— Дел, прекрати. Это было давно.
Я коротко размахнулась и четко пробила ей в левую скулу.
Мелви отлетела, потеряла равновесие и упала.
* * *
Мы пили чай. Перед Мелви стояла миска с ледяной водой, куда она обмакивала платок и прикладывала его к скуле.
Я успела наорать на нее, назвать предательницей, объяснить, как я верила ей, а она, сволочь такая… Мы даже всплакнули на плече друг у дружки. Потом нам принесли чай и сказали, что собаку можно забирать через полчаса.
