Явление мистера Кина
В канун Нового года в Ройстон съехались гости.
Ближе к полуночи в большой зале остались только взрослые;
молодежь, к облегчению мистера Саттертуэйта, отправилась спать.
Мистер Саттертуэйт недолюбливал нынешних молодых людей: ему
претила их грубоватость и постоянное стремление сбиться в кучу. Им всем явно
недоставало утонченности, а с годами в жизни он все более ценил утонченность и
изящество.
Мистер Саттертуэйт был маленький, сухонький
шестидесятидвухлетний господин. В его внимательном и странно-шаловливом лице,
навевающем смутные воспоминания о сказочных эльфах, светилось жадное и
неизбывное любопытство делами ближних. Всю свою жизнь мистер Саттертуэйт как бы
просидел в первом ряду партера, покуда на сцене перед ним одна за другой
разыгрывались людские драмы. Он всегда довольствовался ролью зрителя, но
теперь, уже чувствуя на себе мертвую хватку старости, стал несколько
требовательнее к проходящим перед ним действам: ему все более хотелось чего-то
необычного, из ряда вон выходящего.
У него несомненно был нюх на такие вещи. Он, как боевой
конь, словно чуял, где назревает драма. Так и сегодня весь день, от самого
приезда в Ройстон, его не оставляло беспокойство: чудилось, что в доме то ли
происходит, то ли вот-вот должно произойти что-то интересное.
Общество собралось немногочисленное: сам радушный хозяин,
Том Ившем, и его серьезная, помешанная на политике супруга — в девичестве леди
Лора Кин, сэр Ричард Конуэй, солдат, путешественник и охотник; шестеро или
семеро молодых людей — мистер Саттертуэйт так и не запомнил их по именам — и
Порталы.
Вот Порталы-то и занимали сейчас мистера Саттертуэйта.
Самого Алекса Портала он прежде никогда не встречал, но знал
о нем все. Он помнил его отца, помнил деда — Алекс же оказался образцовым
продолжателем рода. Белокурый и голубоглазый, как все Порталы, он в свои сорок
без малого лет был в отличной форме, знал толк в играх и был начисто лишен
воображения. Типичный отпрыск почтенного английского семейства.
Иное дело его жена — австралийка, насколько мистеру
Саттертуэйту было известно. Два года назад Портал путешествовал по Австралии —
там и встретил ее, женился и привез домой. До замужества в Англии ей бывать не
приходилось, и однако же, она совершенно не походила ни на одну из известных
мистеру Саттертуэйту австралиек.
Сейчас он украдкой наблюдал за ней. Ах, какая интересная
женщина! Такая спокойная, но сколько жизни! Да, именно жизни! Она привлекает,
даже приковывает к себе внимание, но не красотой — нет, красавицей ее, пожалуй,
не назовешь, — а каким-то трагическим обаянием, чарующим всякого — всякого
мужчину.
Пока мистер Саттертуэйт-мужчина предавался этим наблюдениям,
женское его начало (ибо в натуре мистера Саттертуэйта было немало и
женственного) билось над вполне конкретным вопросом: зачем миссис Портал красит
волосы?
Другой мужчина на его месте, вероятно, вовсе не заметил бы
этого. А мистер Саттертуэйт подобные мелочи всегда замечал. Он был озадачен: за
свою жизнь он встречал немало брюнеток, высветлявших волосы, однако что-то не
мог припомнить ни одной блондинки, которая бы надумала перекраситься в черный
цвет.
Все в ней казалось ему загадочным. Он почему-то был уверен,
что она либо очень счастлива, либо очень несчастна, — но, к своей досаде, не
мог решить, как у нее все обстоит на самом деле. А эта странная напряженность в
отношениях с мужем?
«Он ее обожает, — решил про себя мистер Саттертуэйт. — Но,
пожалуй что, и немного побаивается… Да, любопытно! Чрезвычайно любопытно».
Портал определенно уже выпил лишнего. Теперь он как-то
странно поглядывал на свою жену, когда та смотрела в другую сторону.
«Это нервное, — подумал мистер Саттертуэйт. — Нервишки у нее
шалят, и она это прекрасно видит, но притворяется, будто все в порядке».
Да, супруги Порталы занимали его все больше. С ними
творилось что-то неладное, но он никак не мог понять, что именно.
Его размышления прервал торжественный бой больших часов.
— Двенадцать, — объявил Ившем. — Новый год наступил. С Новым
годом вас всех! Хотя эти часы на пять минут спешат… Не понимаю, почему дети не
захотели остаться встретить Новый год?
— Что-то не верится, чтобы они действительно пошли спать, —
спокойно отозвалась его жена. — Скорее всего, подкладывают нам в постель щетки
для волос или что-нибудь в этом духе. И отчего это доставляет им такое
удовольствие? Не знаю! Нам в детстве ничего подобного и в голову не приходило.
— Autore temps, autre moeurs
[1]
, — с улыбкой заметил Конуэй.
Высокий, с солдатской выправкой, Конуэй имел много общего с хозяином дома: оба
— добрые и прямодушные, и оба без особых претензий на интеллект.
— В детстве, — продолжала леди Лора, — мы обычно становились
в кружок, брались за руки и хором пели старинную песню про прежние дни: «Забыть
ли старую любовь и дружбу прежних дней»
[2]
— какие все-таки трогательные слова!
Ившем занервничал.
— Не надо сейчас об этом, Лора, — пробормотал он и, поспешно
отвернувшись, направился в дальний конец залы, чтобы зажечь еще одну лампу.
— Опять я невпопад! — sotto voce
[3]
произнесла леди Лора. —
Конечно же он вспомнил несчастного мистера Кейпела! Вам не жарко у огня, милая?
Элинор Портал вздрогнула.
— Да, спасибо. Пожалуй, я немного отодвинусь.
«Славный у нее голос, — подумал мистер Саттертуэйт. —
Низкий, приглушенный — такой долго будет звучать в памяти. Жаль только, что
лица ее теперь почти не видно».
— Мистера… Кейпела? — отодвинувшись в тень, снова заговорила
она.
— Ну да — бывшего владельца этого дома. Он ведь застрелился…
Хорошо, хорошо, дорогой! Не буду, раз ты не хочешь. Разумеется, для моего мужа
это был большой удар — он как раз находился здесь, в доме, когда все произошло.
Сэр Ричард, вы, кажется, тоже тут были?
— Да, леди Лора.
И тут другие, старинные дедовские часы в углу застонали,
засопели, хрипло кашлянули и наконец пробили полночь.
