А платить пришлось ей, невинной девочке. Мистер Саттертуэйт
взирал на нее с глубокой жалостью. Маленькое личико, такое бледное и
мечтательное, еще не погасшая полуулыбка на губах; золото кудрявых волос,
нежное ушко. Откуда-то капелька крови на мочке. Чувствуя себя едва ли не
детективом, он представлял, как во время падения сережка зацепилась за что-то и
оторвалась. Наклонившись и вытянув шею, он заглянул из-под низу. Да, так и
есть, во втором ушке маленькая жемчужная капелька.
Бедная, бедная девочка.
— Итак, господа, — сказал инспектор Уинкфилд. Они сидели в
библиотеке. Инспектор — мужчина лет сорока с небольшим, в котором с первого
взгляда угадывалась недюжинная сила воли и проницательность, — завершал
расследование. Он успел опросить почти всех свидетелей и уже сделал для себя
соответствующие выводы. В данный момент он выслушивал показания майора Портера
и мистера Саттертуэйта. Тут же, вперив неподвижный взор выпученных глаз в
противоположную стену, сидел мистер Анкертон.
— Итак, господа, если я вас правильно понял, вы возвращались
с прогулки, — продолжал инспектор. — Вы шли в направлении дома по тропинке,
огибающей так называемый «Укромный» сад слева. Верно я говорю?
— Да, инспектор, совершенно верно.
— Затем вы услышали два выстрела и женский крик.
— Да.
— Вы прибавили ходу и, выбежав из леса, сразу же повернули в
сторону «Укромного» сада. Выход из сада один, — по дорожке через живую изгородь
перебраться невозможно. Поытайся то-то выбежать из сада и свернуть налево —
он столкнулся бы с вами, направо — его бы непременно увидели мистер Анкертон и
мистер Скотт. Так?
— Так, — отозвался майор Портер. Он был смертельно бледен.
— Стало быть, все ясно, — сказал инспектор. — Мистер и
миссис Анкертон, вместе с леди Синтией Дрейдж, сидели на лужайке перед домом,
мистер Скотт находился в бильярдной, что выходит на упомянутую лужайку. В
десять минут седьмого на крыльце появилась миссис Стейвертон. Она перекинулась
несколькими фразами с сидящими на лужайке и, завернув за угол дома, направилась
в сторону «Укромного» сада. Через пару минут оттуда послышались выстрелы.
Мистер Скотт выбежал из бильярдной и вместе с мистером Анкертоном поспешил к
саду. Одновременно с противоположной стороны прибыли вы с мистером.., мистером
Саттертуэйтом. В «Укромном» саду, неподалеку от входа, стояла миссис Стейвертон
и держала в руке пистолет — тот самый, из которого и были произведены выстрелы.
По всей вероятности, она сначала выстрелила сзади в сидевшую на скамейке
женщину. Затем капитан Алленсон вскочил и бросился к ней, и, когда он
приблизился, она выстрелила ему в грудь. Насколько я понимаю, ранее у нее была
— гм-м… — связь с мистером Ричардом Скоттом…
— Гнусная ложь! — сказал Портер.
Инспектор ничего не ответил, только покачал головой.
— А что она сама говорит? — спросил мистер Саттертуэйт.
— Говорит, что направлялась в сад, чтобы посидеть там в
одиночестве. Когда уже подходила к концу обсаженной остролистом дорожки,
услышала выстрелы и, миновав последний поворот, увидела под ногами пистолет и
подняла его. Мимо нее никто не проходил, и в саду, кроме убитых, тоже никого не
было. — Последовала многозначительная пауза. — Вот что она говорит, причем
настаивает на своих показаниях, хотя я и предупреждал ее об ответственности.
— Если она так говорит — значит, так оно и есть. Я знаю
Айрис Стэйвертон! — упрямо заявил майор Портер. Лицо его было все так же
бледно.
— С вашего позволения, сэр, — сказал инспектор, — детали мы
обсудим позже. А сейчас я обязан исполнять свой долг.
Портер резко обернулся к мистеру Саттертуэйту:
— Ну, а вы? Что же вы-то молчите? Неужели ничем не можете
помочь?
Надо сказать, мистер Саттертуэйт был несказанно польщен. К
нему, такому незначительному, взывали о помощи — и кто! — сам Джон Портер.
Он уже готов был пробормотать в ответ что-то неутешительное,
когда в библиотеку вошел дворецкий Томпсон и, смущенно покашливая, подал
хозяину карточку на подносе. Анкертон все так же мешком сидел на стуле, не
принимая участия в разговоре.
— Сэр, я говорил этому господину, что вы вряд ли сможете его
сейчас принять, — сказал Томпсон. — Но он мне ответил, что ему назначено и что
у него неотложное дело.
Анкертон взял карточку.
— Мистер Арли Кин, — прочитал он. — Ах да, это насчет
какой-то картины. Мы с ним действительно договаривались на сегодня, но боюсь,
что…
— Как вы сказали? — встрепенулся вдруг мистер Саттертуэйт. —
Арли Кин? Поразительно, просто поразительно! Майор Портер, вы спрашивали, могу
ли я вам чем-нибудь помочь? Думаю, что могу! Этот мистер Кин мой друг — точнее
говоря, хороший знакомый. Он необыкновенный человек!
— Детектив-любитель, вероятно, — пренебрежительно заметил
инспектор.
— Нет-нет, совсем не то! — возразил мистер Саттертуэйт. — Но
у него есть одна прямо-таки сверхъестественная способность: он помогает
по-новому взглянуть на то, что вы видели собственными глазами и слышали
собственными ушами. Во всяком случае, стоит, по-моему, ввести его в курс дела и
послушать, что он нам скажет.
Мистер Анкертон вопросительно взглянул на инспектора, но тот
лишь фыркнул и возвел глаза к потолку. Наконец хозяин кивнул дворецкому,
дворецкий вышел и тут же вернулся вместе с высоким худощавым незнакомцем.
— Мистер Анкертон? — Гость протянул хозяину руку. —
Простите, что навязываюсь вам в такую минуту. Придется нам, видно, отложить наш
разговор до лучших времен. А-а, дорогой мистер Саттертуэйт! Вы, я вижу, все
такой же любитель драм? — Еще несколько секунд после этого вопроса легкая
улыбка играла на губах гостя.
— Мистер Кин, — внушительно начал мистер Саттертуэйт. —
Именно сейчас в этом доме разыгрывается самая настоящая драма, и мы с моим
другом майором Портером хотели бы выслушать ваше мнение.
Мистер Кин сел, и сноп света от лампы с красным абажуром
причудливо раскрасил его клетчатое пальто. Однако лицо оказалось в тени —
словно гость надел маску.
Кратко изложив обстоятельства дела, мистер Саттертуэйт умолк
и, затаив дыхание, ждал авторитетного решения.
Но мистер Кин лишь покачал головой.
— Грустная история, — сказал он. — Настоящая трагедия. И
отсутствие мотива преступления делает ее еще загадочнее.
Анкертон удивленно воззрился на него.
— Но как же, — начал он. — Ведь миссис Стейвертон угрожала
мистеру Скотту. Она страшно ревновала его к жене. А ревность…
