— Гораздо лучше, — подтвердил мистер Кин. — И можно спокойно
поговорить. У вас ведь найдется, что мне рассказать?
— Да, кое-что есть.
И мистер Саттертуэйт с наслаждением погрузился в тонкости
собственного повествования. Как всегда, он немного щеголял своим умением
передать атмосферу. Графиня, юный Франклин, непреклонная Элизабет — все вскоре
ожили под его быстрыми и точными штрихами.
— Вы несколько изменились с тех пор, как я увидел вас
впервые, — выслушав отчет, с улыбкой сказал мистер Кин.
— В какую сторону?
— Прежде вам довольно было того, что вы просто наблюдали за
развитием сюжета, а теперь… Теперь вы сами хотите быть участником драмы, играть
роль.
— Да, — признался мистер Саттертуэйт. — Но, честно сказать,
сейчас я просто не знаю, что тут можно сделать. Может быть, — он запнулся, — вы
мне поможете?
— С удовольствием, — сказал мистер Кин. — Подумаем, что
можно сделать.
И мистер Саттертуэйт вдруг ощутил странное чувство покоя и
надежности.
На следующий день он представил своему другу мистеру Арли
Кину Франклина Руджа и Элизабет Мартин. Он был рад видеть молодых людей снова
вместе. О графине речь не заходила, но за обедом он услышал новость, которая
его очень заинтересовала.
— Сегодня вечером в Монте приезжает Мирабель, — взволнованно
сообщил он мистеру Кину.
— Та самая парижская актриса?
— Да. Последняя фаворитка короля Боснии — о чем вы, впрочем,
без меня наверняка знаете, это ведь ни для кого не секрет. Он просто осыпал ее
драгоценностями! И вообще, говорят, что она самая дорогостоящая и самая
экстравагантная женщина в Париже.
— Интересно будет понаблюдать, как они встретятся сегодня с
графиней Царновой.
— Вот именно.
Мирабель оказалась высокой, стройной, прелестной крашеной
блондинкой, с нежнейшей кожей бледно-розового оттенка и ярко-оранжевыми губами.
Она выглядела чрезвычайно эффектно: наряд ее напоминал оперенье райской птицы,
на голой спине болтались драгоценные ожерелья, а левую лодыжку обхватывал
тяжелый браслет с огромными сверкающими бриллиантами.
В казино она произвела настоящий фурор.
— Вряд ли вашей графине удастся ее перещеголять, — шепнул
мистер Кин на ухо мистеру Саттертуэйту.
Тот кивнул. Ему было любопытно посмотреть, как поведет себя
графиня.
Она явилась поздно. Пока она равнодушно шествовала к одному
из центральных столов, по залу пробежал шепот.
Она была вся в белом — такие белые марокеновые
[31]
платья
строгого покроя шьют обычно девицам на первый выход в свет. На восхитительно
белой шее и руках не было ни единого украшения.
— Что ж, неглупо, — с невольным уважением произнес мистер
Саттертуэйт. — Она отказывается от соперничества — и тем самым как бы
поднимается над своей соперницей.
Вскоре он и сам подошел к тому же столу в центре зала. Время
от времени он развлечения ради делал ставки — иногда выигрывал, но чаще все же
проигрывал.
Без конца выпадала третья дюжина — то 31, то 34. Все
лихорадочно принялись ставить на последние номера.
Улыбаясь, мистер Саттертуэйт сделал последнюю на сегодня
ставку — максимум на 5.
Графиня, в свою очередь, наклонилась над столом и поставила
максимум на 6.
— Faites vos jeux! — хрипло выкрикивал крупье. — Rien ne va
plus. Plus rien.
[32]
Весело подпрыгивая, шарик побежал по кругу. «Каждый из нас
играет сейчас в свою игру, — мелькнуло у мистера Саттертуэйта. — Для одних это
муки надежды и отчаяния, для других — пустое развлечение. Одних одолевает
скука, другие замерли между жизнью и смертью».
— Стоп!
Крупье склонился над рулеткой.
— Numero cinque, rouge, impair et manque.
[33]
Мистер Саттертуэйт выиграл!
Крупье сгреб лопаточкой ставки и пододвинул их к мистеру
Саттертуэйту. Мистер Саттертуэйт протянул руку за выигрышем. Графиня тоже.
Крупье перевел взгляд с одного на другую.
— A Madame
[34]
, — объявил он.
Графиня забрала деньги — мистер Саттертуэйт как джентльмен
отступил. Графиня пристально посмотрела на него, он ответил тем же. Двое-трое
из стоящих рядом пытались указать крупье на ошибку, но тот лишь нетерпеливо
отмахнулся: решение принято, разговор окончен. И хриплый голос опять
пронзительно выкрикивал:
— Fakes vos jeux, Messieurs et Mesdames.
[35]
Мистер Саттертуэйт разыскал мистера Кина. Несмотря на
проявленную выдержку, в душе он кипел от возмущения.
Мистер Кин выслушал его сочувственно.
— Да, неприятно, — сказал он. — Но такое случается иногда…
Кстати, попозже мы договорились встретиться с вашим другом Франклином Руджем. Я
решил дать сегодня небольшой ужин.
Все трое встретились в полночь, и мистер Кин изложил свой
план.
— Организуем так называемый «ужин-сюрприз», — объяснил он. —
Мы договариваемся о месте встречи, потом расходимся в разные стороны, и каждый
должен пригласить на ужин первого, кто ему встретится.
Франклин Рудж был в восторге.
— А если он не согласится?
— Призовите на помощь все свое красноречие.
— Ясно. Где встречаемся?
— Тут неподалеку есть одно кафе, называется «Le Caveau»
[36]
.
Обстановка там непринужденная, так что можно приглашать кого угодно.
Он объяснил, как туда пройти, и все трое направились в
разные стороны. Мистеру Саттертуэйту повезло: он наткнулся на Элизабет Мартин и
тотчас же ее ангажировал. Вскоре они разыскали кафе под названием «Le Caveau» и
спустились в небольшой подвальчик, где уже стоял накрытый на шестерых стол и
горели свечи в старомодных подсвечниках.
— Мы первые, — объявил мистер Саттертуэйт. — А вот и
Франклин… — и осекся.
