— Другая женщина, — задумчиво произнес Конуэй.
— Нет, ей-богу, — продолжал Ившем. — Дерек в тот вечер
разошелся прямо-таки до неприличия — шумел, веселился. Будто пьян был от
счастья. И в то же время — мне трудно это выразить, но — держался он как-то…
вызывающе, что ли.
— Как человек, бросивший вызов судьбе, — угрюмо закончил
Алекс Портал.
О ком это он — о Дереке Кейпеле? Или о себе? Поглядывая на
Портала, мистер Саттертуэйт все больше склонялся к последнему.
Да, вот кого ему с самого начала напоминал Алекс Портал —
человека, бросившего вызов судьбе.
От этих соображений его затуманенная изрядным количеством
выпитого виски мысль неожиданно метнулась к предмету его тайных наблюдений.
Мистер Саттертуэйт поднял глаза. Она все еще была там —
смотрела, слушала, такая же неподвижная, застывшая — словно неживая.
— Вот именно, — отозвался Конуэй. — Кейпел и правда был
что-то уж чересчур возбужден — я бы сказал, как игрок, который поставил на
карту все, — и неожиданно выиграл, хотя шансы имел почти нулевые.
— Может, набирался мужества перед последним решительным
шагом? — предположил Портал и, словно повинуясь некой ассоциации, немедленно
поднялся за новой порцией виски.
— Ну уж нет, — резко возразил Ившем. — Я поклясться готов,
что у него на уме не было ничего подобного. Конуэй прав: Дерек смахивал на
игрока, который рискнул, выиграл и никак не мог поверить в свою удачу.
— Да, но через десять минут… — Конуэй обескураженно развел
руками.
Помолчали. Наконец Ившем хлопнул ладонью по столу.
— Что-то должно же было произойти за эти десять минут! —
воскликнул он. — Должно! Но что? Давайте по порядку. Вот мы сидим,
разговариваем. Вдруг посреди разговора Кейпел встает и выходит из комнаты…
— Зачем? — спросил мистер Юш.
Вопрос, казалось, привел Ившема в замешательство.
— Простите, что вы сказали?
— Я просто спросил зачем, — ответил мистер Кин. Ившем
нахмурился, припоминая.
— Вроде бы ничего существенного — так нам казалось в тот
момент. Ах да! Принесли почту. Помните, зазвонил колокольчик, и мы еще все так
радовались? Мы ведь три дня сидели без новостей. Тогда как раз бушевала пурга,
самая снежная за последние несколько лет. Из-за заносов ни газеты, ни письма не
доставлялись. Кейпел пошел узнать, нет ли наконец чего-нибудь, — и вернулся с
целым ворохом писем и газет. Развернул газету, просмотрел новости, потом взял
письма и поднялся наверх. А минуты через три мы услышали выстрел. Необъяснимо!
Совершенно необъяснимо.
— Что ж тут необъяснимого, — пожал плечами Портал. — Просто
в каком-то письме содержалось неожиданное известие, вот и все. По-моему, вполне
очевидно.
— Ну, не думаете же вы, что такая простая мысль не Пришла
нам в голову. Следователь, кстати, тоже с этого начал. Но все дело в том, что
Кейпел не вскрыл ни единого письма! Все они остались лежать нераспечатанными на
туалетном столике.
Портал был явно обескуражен.
— Но может быть, он все-таки какое-то письмо вскрыл?
Прочитал, а потом уничтожил?
— Нет, это исключено. Конечно, это было бы самое удобное
объяснение, но письма, все до единого, остались нераспечатанными. Он ни одно не
разорвал, не сжег… Да в комнате и огня не было.
Портал покачал головой.
— Как странно!
— Вообще все это было жутко, — тихо сказал Ившем. — Мы с
Конуэем услышали выстрел, побежали наверх, а там… Ужас!
— Полагаю, вам ничего не оставалось, как позвонить в
полицию? — спросил мистер Кин.
— В Ройстоне тогда еще не было телефона, его провели сюда
уже после того, как мы купили дом. А в тот вечер здесь совершенно случайно
оказался местный констебль. Накануне заблудился любимый пес Кейпела — помните,
Конуэй, его вроде бы звали Бродяга? — его чуть пургой не замело. На улице на
него наткнулся извозчик, вытащил из сугроба и отвез в полицейский участок. Там
Бродягу узнали, и констебль по пути заглянул в Ройстон сообщить об этом. Он
вошел на кухню как раз за минуту до того, как раздался выстрел, — так что
полицию вызывать не пришлось.
— Боже, какая была метель! — снова заговорил Конуэй. — Ведь
тогда, кажется, тоже было начало января?
— Скорее, уже февраль. Да, мы как раз собирались ехать за
границу.
— Да нет, я точно помню, что январь! Мой скакун, Нед —
помните моего Неда? — захромал в конце января, так это уже после всех этих
событий!
— Тогда, значит, самый конец января. Надо же, как все
забывается! Прошло каких-то несколько лет, и так трудно вспомнить, когда что
было.
— Да, трудное дело, — согласился мистер Кин. — Разве что
отыщется какое-нибудь заметное событие — для ориентира — скажем, покушение на
монарха или какое-нибудь шумное дело об убийстве.
— Ну конечно! — вскричал Конуэй. — Все же случилось как раз
перед делом Эпплтона!
— А не после?
— Нет-нет! Вспомните: Кейпел бывал у Эпплтонов и, кстати,
гостил у них и той весной, за неделю до смерти старика. Однажды зашел о них
разговор, и Дерек все удивлялся, как только его жена — такая молодая, красивая
— выносит этого старого скрягу. Тогда еще не было подозрений, что она же сама
его и прикончила.
— Черт, а ведь верно! Я сейчас припоминаю, как читал в
газете: «Получено разрешение на эксгумацию
[4]
трупа», — как раз в тот
злополучный день. Помню еще, голова у меня была занята этим — но только
наполовину, а вторая половина все не могла опомниться от изумления: как это так
— несчастный Дерек лежит там наверху совсем один, мертвый…
— Любопытная вещь, — заметил мистер Кин. — В самые
критические минуты наше сознание непременно выхватывает из происходящего
какую-нибудь незначительную деталь, а потом упрямо возвращается к ней снова и
снова, словно она неотделима от переживаний того момента. Какой-нибудь пустяк,
рисунок на обоях — а ни за что потом не выкинешь из головы.
— Интересно, что вы именно сейчас об этом заговорили, мистер
Кин, — сказал Конуэй. — Мне как раз в этот момент вдруг показалось, что я снова
в комнате Дерека Кейпела. Он лежит мертвый у моих ног, а за окном передо мной
огромное дерево и тень от него на снегу. Вот так все и стоит перед глазами —
лунный свет, снег и на снегу — тень от дерева. Ей-богу, мог бы все это
нарисовать по памяти, а ведь в ту минуту я и думать не думал, что смотрю на какое-то
дерево.
