Так и закончился роман мистера Саттертуэйта — маленький
скромный роман начала викторианской эпохи. Однако в душе мистера Саттертуэйта
навсегда осталась сентиментальная привязанность к Кью-Гарденс, и он часто
наведывался сюда взглянуть на колокольчики или — если задерживался за границей
дольше обычного — на рододендроны, и грустил, и вздыхал про себя, и, несмотря
на старомодность всех своих переживаний, бывал по-настоящему счастлив.
Сегодня он уже возвращался к воротам сада, когда за одним из
столиков, расставленных на лужайке возле закусочной, увидел Джиллиан Уэст в
компании уже знакомого блондина. Они тоже его узнали. Девушка вспыхнула и,
обернувшись к своему спутнику, оживленно о чем-то заговорила. Через минуту
мистер Саттертуэйт, сдержанно здороваясь с молодыми людьми за руку, уже
принимал скромное приглашение посидеть с ними за чашкой чаю.
— Не могу передать, сэр, как я вам благодарен за то, что вы
в тот вечер позаботились о Джиллиан, — говорил мистер Берне. — Она мне все
рассказала.
— Да-да, это правда, — кивала девушка. — Вы были так добры!
Мистер Саттертуэйт слушал их с удовольствием. Ему нравилась
наивная искренность молодых людей. К тому же, общаясь с ними, он мог как бы
заглянуть в новый для себя мир: ведь эти двое открывали ему прежде малознакомый
слой общества.
Мистер Саттертуэйт, несмотря на присущую ему сдержанность,
умел расположить людей к себе — и вскоре он уже выслушивал историю своих новых
друзей. Он заметил, что мистер Берне по ходу разговора превратился в Чарли, и
не очень удивился, узнав, что Чарли с Джиллиан помолвлены.
— Вообще-то, — в новом порыве откровенности признался мистер
Берне, — мы помолвлены только с сегодняшнего дня. Да, Джил?
Берне работал клерком в какой-то судоходной компании. Он
получал приличное жалованье, плюс кое-какие собственные сбережения — так что
тянуть со свадьбой не было необходимости.
Мистер Саттертуэйт, кивая, все выслушал и поздравил жениха и
невесту.
«Вполне заурядный молодой человек, — подумал он про себя. —
Ничего выдающегося. Хороший, честный парень, и в нем много положительных
качеств: знает себе цену, но не задается, хорош собою, но не чрезмерно…
Конечно, ничего из ряду вон выходящего он никогда не совершит — однако она его,
кажется, любит…»
Вслух он произнес:
— А мистер Истни?
Он умолк, но и сказанного оказалось достаточно, чтобы
последовала реакция, в целом его не удивившая. Чарли Берне заметно потемнел
лицом, Джиллиан казалась обеспокоенной. Не просто обеспокоенной, подумал он.
Пожалуй, даже напуганной.
— Не нравится мне все это, — тихо произнесла девушка.
Говоря, она обращалась к мистеру Саттертуэйту, словно
чувствуя инстинктивно, что он способен понять переживания, недоступные ее
возлюбленному. — Знаете, он ведь так много для меня сделал. Уговорил меня
заняться пением, во всем помогал… Я, правда, с самого начала понимала, что
голос у меня не бог весть какой. Нет, конечно, кое-какие предложения у меня
были…
Она замолчала.
— А также кое-какие неприятности! — закончил за нее Берне. —
Всякой девушке нужно, чтобы о ней кто-то заботился — иначе ее ждут
неприятности! У Джиллиан, мистер Саттертуэйт, их было уже много, я бы сказал,
даже слишком много! Вы же видите, какая она красавица, — а для девушки это
всегда чревато неприятностями…
Постепенно мистер Саттертуэйт уяснил, какого рода
«неприятности» имелись при этом в виду. Самоубийство некоего молодого человека
(который застрелился из пистолета), необычное поведение управляющего банком
(женатого, к слову сказать, человека!), неистовые страсти какого-то незнакомца
(этот, по-видимому, просто спятил), безумства старого художника… —
Бесстрастным, будничным тоном Чарльз Берне повествовал о том, какой яркий
трагический след оставляла за собою Джиллиан Уэст.
— По-моему, — закончил он, — этот Истни тоже немножко
ненормальный. Кто знает, может, не появись я вовремя, у Джиллиан и с ним бы
возникли проблемы?
Он рассмеялся, но смех этот показался мистеру Саттертуэйту
несколько натянутым и не вызвал ответной улыбки на лице девушки. Она серьезно
смотрела на мистера Саттертуэйта.
— Нет, Фил совсем не такой, — раздумчиво сказала она. — Я
знаю, он меня любит, я и сама его люблю — но как друга, не более. Просто не
могу представить, что с ним будет, когда он узнает про нас с Чарли! Он… Я
боюсь, что он…
Она умолкла, так и не сумев выразить своих опасений.
— Если вам понадобится моя помощь, — сказал мистер
Саттертуэйт, — можете на меня рассчитывать.
Ему показалось, что Чарли Бернсу его предложение пришлось не
по вкусу, но Джиллиан, не задумываясь, ответила: «Спасибо».
И, пообещав в следующий четверг зайти к девушке на чай,
мистер Саттертуэйт распрощался со своими новыми друзьями.
Когда четверг наступил, мистер Саттертуэйт еще с утра
почувствовал легкий трепет от предвкушения приятной встречи. «Я стар, — думал
он, — но не настолько, чтобы не трепетать при виде такой красоты. Да, такой
красоты…» И он тряхнул головой, отгоняя дурные предчувствия.
Джиллиан оказалась одна: Чарли Берне должен был подойти
позже. «Она выглядит счастливее, — подумал мистер Саттертуэйт, — будто камень с
души сбросила». Да она и сама в этом призналась.
— Знаете, я так боялась сообщить Филу о нашей помолвке — и
совершенно напрасно! Фил оказался гораздо лучше, чем я о нем думала. Он,
конечно, был огорчен, услышав новость, но все равно повел себя как настоящий
друг. Да, друг! Посмотрите, что он прислал мне сегодня утром! Это к свадьбе.
Роскошный подарок, правда?
Да, для молодого человека, находящегося в стесненных
обстоятельствах, подарок был действительно роскошный — четырехламповый
радиоприемник самого последнего образца.
— Мы оба любим музыку, — объяснила девушка, — и Фил сказал,
что теперь, слушая музыкальные передачи, я буду о нем вспоминать. Ну конечно
же, буду! Мы ведь так с ним дружили…
— Вы можете гордиться своим другом, — мягко сказал мистер
Саттертуэйт. — По-моему, он принял удар как настоящий мужчина.
Джиллиан кивнула, и на глаза ее, кажется, навернулись слезы.
— Он кое о чем меня попросил. Сегодня годовщина нашей с ним
первой встречи, и он хочет, чтобы я вечером никуда не ходила с Чарли, а просто
осталась бы дома и послушала музыку. Я была так тронута — и сказала, что,
конечно, останусь и буду думать о нем с любовью и благодарностью.
Мистер Саттертуэйт кивнул, хотя и несколько озадачено. Он
редко ошибался в людях — а глядя на Филипа Истни, он ни за что бы не подумал,
что тот окажется способным на подобные сантименты. Однако девушку эта просьба
отверженного возлюбленного, видимо, ничуть не удивила. Мистер Саттертуэйт
почувствовал некоторое разочарование. Он, правда, и сам был отчасти
сентиментален, но от остального мира ждал большего прагматизма. К тому же
сентиментальность была атрибутом его века, теперь же, по его мнению, время ее
прошло.
