— Возможно, у них есть на то свои причины, — предположил
мистер Саттертуэйт.
— Да какие причины? В основном деньги, — сказал полицейский.
— Иногда, правда, женщины, — добавил он, поворачиваясь. — Они, может, сами и не
виноваты — просто от некоторых женщин кругом одни неприятности.
— Да, бывают такие женщины, — согласился мистер Саттертуэйт.
Когда полицейский ушел, он присел на окутанную туманом
скамью и задумался: может, и Троянская Елена была самая обыкновенная женщина,
которой — на счастье или на беду — боги даровали прекрасное лицо?
Мертвый Арлекин
Мистер Саттервейт не спеша шел по Бонд-стрит, наслаждаясь
ясной солнечной погодой. Одет этот старый джентльмен был со свойственной ему
аккуратностью и со вкусом. Он направлялся в Харчестерскую галерею, где
проходила выставка работ некого Френка Бристоу, нового неизвестного художника,
неожиданно ставшего чрезвычайно популярным. А мистер Саттервейт был меценатом.
В галерее его встретили с доброй улыбкой, как старого
знакомого.
— Доброе утро, мистер Саттервейт. Мы знали, что вас не
придется долго ждать. Вы еще не знакомы с картинами Бристоу? Замечательные,
просто замечательные работы. Очень своеобразный художник.
Мистер Саттервейт купил каталог и, миновав сводчатый проход,
вошел в длинный зал, где висели картины Бристоу. Это были акварели, выполненные
с таким необычайным изяществом, что напоминали цветные гравюры. Старый
джентльмен шел медленно, разглядывая работы. В целом они пришлись по вкусу
мистеру Саттервейту. Он решил, что успех художника вполне заслужен: тот
действительно обладал оригинальным взглядом на вещи и поистине филигранной
техникой исполнения. Не обошлось, конечно, без не совсем удачных картин и, тем
не менее, этот Бристоу был едва ли не гениален. Мистер Саттервейт задержался
перед небольшой акварелью, на которой был изображен Вестминстерский мост. По
нему спешили автобусы, трамваи, толпы людей. Работа называлась «Муравейник».
Затем старый джентльмен проследовал дальше и, шумно вздохнув от изумления и
неожиданности, застыл на месте.
Его внимание привлекла акварель «Мертвый Арлекин». На полу,
выложенном квадратами черного и белого мрамора, лежал, раскинув руки, человек в
пестром костюме. На заднем плане картины было изображено окно, и через него на
распростертую фигуру смотрел, вроде бы тот же самый, человек. Его силуэт четко
выделялся на фоне ярко-красного заката.
Эта работа взволновала мистера Саттервейта по двум причинам.
Во-первых, он узнал, или ему показалось, что он узнал, — человека,
заглядывавшего в окно. Тот был очень похож на мистера Квина, знакомого
Саттервейту по одной—двум встречам в довольно необычных обстоятельствах.
— Несомненно, он, — пробормотал старый джентльмен. — А если
так — что все это значит?
Мистер Саттервейт знал, что появление мистера Квина всегда
сопровождается драматическими событиями. Вторая причина волнения пожилого
джентльмена объяснялась тем, что он узнал на картине место действия.
— Это терраса в поместье Чарнли, — произнес он. — Любопытно,
очень любопытно.
Саттервейт уже более внимательно взглянул на акварель и
задумался: что же хотел сказать своей картиной автор? Один Арлекин лежит
мертвый на полу, а другой смотрит на него через окно. Или это один и тот же
Арлекин? Мистер Саттервейт пошел дальше, рассеянно осматривая работы, однако
его мысли были заняты той, поразившей его, акварелью. Старый джентльмен
разволновался. Жизнь, которая только сегодня утром казалась ему серой и
однообразной, серой и однообразной уже не была. Саттервейт подошел к столу, где
сидел мистер Кобб, сотрудник Харчестерской галереи. Они были знакомы много лет.
— Я хочу приобрести картину, — заявил мистер Саттервейт. Она
в каталоге под номером 39. Разумеется, если она не продана.
— Мистер Кобб заглянул в свой журнал.
— Самая лучшая из его работ, — пробормотал он. — Настоящий
шедевр, не так ли? Нет, она не продана. — Мистер Кобб назвал цену и добавил: —
Ценное приобретение, мистер Саттервейт. Через год она будет стоить в три раза
дороже.
— Вы всегда так говорите, — улыбнулся пожилой джентльмен.
— И что, я хоть раз был не прав? — спросил мистер Кобб. —
Если вам когда-нибудь и придется продавать свою коллекцию, мистер Саттервейт, я
не верю, что хоть одна из ваших картин будет стоить дешевле той суммы, которую
вы заплатили за нее сами.
— Итак, я беру эту акварель, — заявил Саттервейт. — Я выпишу
вам чек прямо сейчас.
— Вы не пожалеете, что приобрели ее. Мы верим в талант
Бристоу.
— Он молод?
— Лет двадцать семь — двадцать восемь.
— Я хотел бы с ним познакомиться, — сказал мистер
Саттервейт. — Может, мы могли бы поужинать с ним как-нибудь вечером?
— Я вам дам его адрес. Думаю, он с удовольствием примет
приглашение. Вас хорошо знают в артистических кругах.
— Вы мне льстите… — начал Саттервейт, но мистер Кобб перебил
его:
— А вот и сам Бристоу. Я познакомлю вас прямо сейчас.
Он встал из-за кресла, и оба подошли к высокому неуклюжему
молодому человеку, который, прислонившись к стене, хмуро, почти свирепо
разглядывал окружающий мир. Мистер Кобб представил художнику Саттервейта, и
старый джентльмен произнес соответствующую случаю короткую хвалебную речь.
— Я только что имел удовольствие приобрести одну из ваших
картин. Она называется «Мертвый Арлекин».
— А! Ну что ж, думаю, что вы не прогадали, — грубовато
заметил Бристоу. — Чертовски хорошая работа, хотя я и не должен хвалить сам
себя.
— Я сразу увидел руку мастера, — продолжал мистер
Саттервейт. — Ваши работы чрезвычайно меня заинтересовали, мистер Бристоу. Они
необычайно зрелы для такого молодого человека. Может вы поужинаете со мной
сегодня? Доставите мне такое удовольствие, если не заняты вечером?
— Нет, не занят, — ответил художник. В его голосе не
слышалось ни чуточки благодарности.
— Тогда давайте встретимся часов в восемь? — предложил
старый джентльмен. — Вот моя визитная карточка.
— Ладно, — сказал Бристоу, и с явным опозданием добавил: —
Благодарю.
«Молодой человек очень невысокого мнения о себе и боится,
что такое же мнение о нем имеют все окружающие», — подумал Саттервейт, выходя
на залитую солнцем Бонд-стрит. Он редко ошибался в своих оценках.
Френк Бристоу прибыл в пять минут девятого, и ужин начался.
Мистер Саттервейт был не один. Рядом с ним сидел полковник Монктон. Четвертое
место за овальным столом красного дерева было свободным.
