После этого довольно загадочного высказывания леди Синтия
некоторое время помолчала, словно заново переживая скаредность Анкертонов,
проявленную, вероятно, по отношению к ней самой.
— Если бы я до сих пор их наставляла, — продолжила она
наконец, — я заявила бы им ясно и определенно: нельзя приглашать миссис
Стэйвертон вместе со Скоттами! У нее с мистером Скоттом был однажды… — И она
многозначительно умолкла.
— А был ли он у них? — спросил мистер Саттертуэйт.
— В Центральной Африке-то, во время их так называемой
«охоты»? Ну-у, милый вы мой! Это же всем известно. Меня только поражает, как
это у нее хватило наглости принять приглашение Анкертонов.
— Может, она не знала, что Скотты тоже будут? — предположил
мистер Саттертуэйт.
— Да нет, боюсь, что знала!
— Вы полагаете?..
— Я полагаю, что она опасная женщина — такая ни перед чем не
остановится. Не хотела бы я сейчас оказаться на месте Ричарда Скотта!
— А думаете, его жена ни о чем не знает?
— Совершенно в этом уверена. Но рано или поздно ее
просветят, найдется доброжелатель. А-а, вот и Джимми Алленсон! Милый молодой
человек! Он спас меня прошлой зимой в Египте — я там чуть не умерла от скуки.
Эй, Джимми, идите-ка скорее к нам!
Капитан Алленсон тут же подошел и уселся на газоне подле
нее. Это был тридцатилетний красавец с располагающей белозубой улыбкой.
— Хорошо, хоть вы меня позвали, — заметил он. — Скотты
воркуют как голубки — я при них — третий лишний, Портер пожирает «Филд»
[6]
. Мне
уже грозила смерть от тоски в обществе нашей милейшей хозяйки.
Джимми Алленсон и леди Синтия рассмеялись. Мистер
Саттертуэйт хранил серьезность: в некоторых отношениях он был до того
старомоден, что обычно позволял себе потешаться над хозяевами только уехав
домой.
— Бедный Джимми! — посочувствовала леди Синтия.
— Где уж тут приличия блюсти, лишь бы ноги унести! Чуть не
пришлось выслушать предлинную историю о фамильном призраке.
— Призрак Анкертонов! — воскликнула леди Синтия. — Какая
прелесть!
— Призрак не Анкертонов, а призрак Гринуэйзов, — поправил ее
мистер Саттертуэйт. — Они купили его вместе с домом.
— Ах да, — сказала леди Синтия. — Теперь припоминаю. Но он
ведь как будто цепями не звенит? Просто маячит в окне, и все.
— Как это — в окне? — заинтересовался Джимми Алленсон.
Но мистер Саттертуэйт не ответил. Через голову Джимми он
смотрел на дорожку. Со стороны дома к ним приближались трое: двое мужчин и
между ними стройная молодая женщина. Мужчины на первый взгляд были очень похожи
друг на друга: оба высокие, темноволосые с бронзовыми лицами и живыми глазами —
однако при ближайшем рассмотрении выяснялось, что сходство их кажущееся. Во
всем поведении Ричарда Скотта, знаменитого охотника и путешественника,
проявлялась яркая индивидуальность; он просто лучился обаянием. Джон Портер,
его друг и товарищ по охоте, держался гораздо скромнее, к тому же был покрепче
сложен, имел бесстрастное, маловыразительное лицо с почти неподвижными чертами
и серые задумчивые глаза. Он, видимо, вполне довольствовался ролью второй
скрипки при своем друге.
А между мужчинами шла Мойра Скотт, которая всего три месяца
назад звалась Мойрой О'Кеннел: легкая девичья фигурка, мечтательный взгляд
больших карих глаз и нимб золотисто-рыжих волос.
«Совсем еще ребенок, — отметил про себя мистер Саттертуэйт.
— Кто же посмеет причинить ей боль? Как бы это было гнусно!»
Леди Синтия приветствовала подошедших взмахом своего
бесподобного зонтика.
— Садитесь и не мешайте слушать, — приказала она. — Мистер
Саттертуэйт рассказывает о призраке.
— Обожаю истории о призраках! — сказала Мойра Скотт и
опустилась на траву.
— Призрак дома Гринуэйзов? — спросил Ричард Скотт.
— Да. Вы тоже о нем слышали?
Скотт кивнул.
— Я бывал здесь прежде — до того, как Эллиотам пришлось
продать дом, — пояснил он. — «Следящий Кавалер»
[7]
, — так он у них, по-моему,
зовется?
— Следящий Кавалер, — завороженно повторила его жена. — Как
интересно! Пожалуйста, продолжайте!
Но продолжать мистеру Саттертуэйту, по-видимому,
расхотелось. Он уверил миссис Скотт, что во всей этой истории нет решительно
ничего интересного.
— Ну вот, Саттертуэйт, вы и попались! — усмехнулся Ричард
Скотт. — Своим нежеланием говорить вы вконец ее заинтриговали.
По общему требованию мистеру Саттертуэйту пришлось
продолжить.
— Право же, ничего интересного, — оправдывался он. —
Насколько я понимаю, это история кавалера — какого-то дальнего предка Эллиотов.
Его жена завела себе любовника из «круглоголовых»
[8]
. Любовник убил мужа, и
преступная парочка бежала. Но, покидая эти места, беглецы в последний раз
обернулись и увидели наверху, в окне той комнаты, где произошло убийство, лицо
убитого мужа: он неотрывно следил за ними. Вот такова легенда, ну, а сам
призрак — это всего-навсего расплывчатое пятно на оконном стекле в той самой комнате:
с близкого расстояния оно почти неразличимо, но издали создается полное
впечатление, что из-за стекла на вас глядит мужское лицо.
— Это которое окно? — оборачиваясь на дом, спросила миссис
Скотт.
— Оно с противоположной стороны, — сказал мистер
Саттертуэйт. — И уже много лет — точнее говоря, лет сорок — как забито изнутри
досками.
— Зачем же было забивать? Вы ведь вроде бы говорили, что
призрак по дому не бродит?
— Он и не бродит, — заверил ее мистер Саттертуэйт. — А
забили.., ну, вероятно, просто из суеверия.
Затем он довольно искусно свернул разговор на другие темы.
Джимми Алленсон, к примеру, оказался не прочь порассуждать о египетских
прорицателях, гадающих на песке.
— Мошенники они все! Напустят туману, наговорят с три короба
о прошлом, а спросишь о будущем — ни гуту!
