— Мне почему-то казалось — наоборот, — заметил Джон Портер.
— По-моему, у них там вообще запрещено предсказывать
будущее, — вмешался в разговор Ричард Скотт. — Мойра как-то упросила цыганку ей
погадать, так та взглянула на ее руку, вернула шиллинг и сказала, что ничего не
разберет — или что-то в этом духе.
— Может, она увидела там что-нибудь страшное и не хотела мне
говорить, — сказала Мойра.
— Не сгущайте краски, миссис Скотт, — беспечно отозвался
Алленсон. — Лично я отказываюсь верить в вашу несчастливую звезду.
«Как знать, как знать…» — подумал про себя мистер
Саттертуэйт — и поднял глаза.
Со стороны дома приближались еще две женщины: маленькая
черноволосая толстушка в неудачно выбранном наряде грязновато-зеленого цвета и
ее спутница — высокая, стройная, в сливочно-белом платье. В первой мистер
Саттертуэйт узнал хозяйку дома, миссис Анкертон, о второй он очень много
слышал, но до сих пор ни разу еще не встречал.
— А вот и миссис Стэйвертон! — весьма довольным тоном
провозгласила миссис Анкертон. — Ну, думаю, представлять никого не нужно — все
и так друг друга прекрасно знают!
— Поразительная способность каждый раз сморозить самую чудовищную
бестактность, — прошипела леди Синтия, но мистер Саттертуэйт ее не услышал: он
смотрел на миссис Стэйвертон.
Гостья держалась легко и непринужденно. Небрежное:
— Привет, Ричард, сто лет с тобой не виделись. Прости, что
не смогла приехать на свадьбу. Это твоя жена? Вы, наверное, уже устали
знакомиться со старинными друзьями вашего мужа?
Ответ Мойры — сдержанный, несколько смущенный — и вот уже
взгляд миссис Стейвертон обращен на другого старинного друга.
— Привет, Дюн! — В словах, произнесенных с той же легкостью,
слышится и неуловимое отличие — теплота, которой не было прежде.
И наконец, внезапная улыбка, которая совершенно ее
преобразила. Да, права леди Синтия: это опасная женщина! У нее светлые волосы,
синие глаза — такие чистые краски нечасто встретишь среди
сирен-обольстительнйц, — безмятежное, почти равнодушное лицо, медленная тягучая
речь и ослепительная улыбка.
Айрис Стэйвертон села — и тут же оказалась в центре
всеобщего внимания. Ясно было, что та же участь ожидала бы ее и в любой другой
компании.
На этом месте мистера Саттертуэйта отвлекли от размышлений:
майор Портер предложил прогуляться. Мистер Саттертуэйт — вообще-то не большой
любитель прогулок — не стал возражать, и оба неторопливо двинулись по лужайке.
— Любопытную историю вы нам рассказали, — заметил майор.
— Пойдемте, покажу вам окно, — предложил мистер Саттертуэйт
и повел своего спутника вокруг дома.
Вдоль западной стены Гринуэйза располагался аккуратный
английский садик — его называли «Укромный», и не без основания: со всех сторон
он был надежно укрыт густыми высокими зарослями остролиста
[9]
, и даже ведущая в
сад дорожка петляла между изгибами этой колючей зеленой изгороди.
Внутри, впрочем, было очень мило и веяло забытым очарованием
строгих цветочных клумб, вымощенных плиткой дорожек и низких каменных скамеечек
с искусной резьбой. Дойдя до середины сада, мистер Саттертуэйт обернулся и
указал на дом. Почти все окна Гринуэйза выходили либо на север, либо на юг,
здесь же, на узкой западной стене, виднелось только одно окно на втором этаже.
Сквозь пыльные стекла, к тому же почти сплошь увитые плющом, можно было
разглядеть лишь доски, которыми оно было забито изнутри.
— Вот, — сказал мистер Саттертуэйт. Запрокинув голову,
Портер посмотрел наверх.
— Гм-м, вижу только какое-то белесоватое пятно на одном из
стекол, больше ничего.
— Мы сейчас слишком близко от него, — заметил мистер
Саттертуэйт. — На соседнем холме есть одна поляна, вот с нее все и можно
увидеть.
Покинув вместе с майором «Укромный» сад, мистер Саттертуэйт
резко свернул влево и углубился в лес. На него нашло вдохновение рассказчика, и
он уже не замечал, что спутник его рассеян и почти не слушает.
— Когда это окно забили, пришлось, конечно, вместо него
проделать другое, — объяснял он. — Новое окно выходит на юг, как раз на ту
самую лужайку, где мы с вами только что были. Вот эту-то комнату, по-моему, и
отвели Скоттам. Мне потому и не хотелось говорить при всех на эту тему. Ведь
миссис Скотт могла разволноваться, узнав, что именно им досталась «комната с
привидением».
— Да, понимаю, — сказал Портер. Мистер Саттертуэйт
внимательно взглянул на него и понял, что из его рассказа майор не уловил ни
слова.
— Очень любопытно, — сказал Портер и нахмурился. Наконец,
хлестнув тростью по зеленым верхушкам наперстянки
[10]
, он пробормотал: — Нельзя
было ей приезжать. Нельзя!
Люди часто начинали говорить с мистером Саттертуэйтом в
подобной манере. Он казался столь незначительным, что совершенно не
воспринимался собеседником. Но слушать он умел как никто другой.
— Да, — повторил Портер. — Нельзя было ей приезжать!
Шестое чувство подсказывало мистеру Саттертуэйту, что речь
идет отнюдь не о миссис Скотт.
— Полагаете, нельзя? — спросил он.
Портер медленно и зловеще покачал головой.
— В тот раз я ведь тоже был с ними, — глухо заговорил он, —
со Скоттом и Айрис. Она удивительная женщина — и чертовски меткий стрелок. —
Портер помолчал. — И как только Анкертонам пришло в голову пригласить их обоих?
— неожиданно закончил он.
— По неведению, — пожал плечами мистер Саттертуэйт.
— Это плохо кончится, — сказал Портер. — Нам с вами нужно
все время быть начеку и держаться к ним поближе.
— Но ведь не станет же миссис Стейвертон… — начал было
мистер Саттертуэйт.
— Я говорю о Скотте, — прервал его майор Портер и, помолчав,
добавил: — К тому же нельзя забывать и о миссис Скотт.
Мистер Саттертуэйт в общем-то и не забывал о миссис Скотт,
но пока его собеседник о ней не упомянул, счел разумным промолчать, не говорить
на эту тему.
— Когда Скотт познакомился со своей женой? — спросил он.
