— Но зачем ей это? Чего ради?
— Значит, вы больше не сомневаетесь?
— Нет. Теперь нет. Я видел ее глаза. Вы правы, Саттертуэйт.
Но в чем же причина?
— Деньги, полагаю, — ответил мистер Саттертуэйт. — Скорее
всего, у нее не было своих денег. Ее первый муж. Кристофер Идеи, был славным
парнем, но без гроша за душой. А к сыну Лили, прямому наследнику Тома Эдисона,
переходит большое состояние. Действительно большое. Недвижимость сильно выросла
в цене. И мало кто сомневается, что большая ее часть перейдет к внуку. Вот
Берил Джиллиат и решила, что этим внуком должен быть ее сын. Обычная жадность.
Мистер Саттертуэйт обернулся.
— Там что-то горит, — воскликнул он.
— Бог ты мой, действительно горит! А-а, это просто пугало в
поле. Какой-нибудь сорванец поджег. Ничего страшного. Стогов там поблизости
нет. Сгорит и погаснет.
— Да, — протянул мистер Саттертуэйт. — Вы, пожалуй, идите,
доктор. Думаю, в лаборатории я вам не помощник.
— Я и так уже почти уверен, что именно обнаружу. Я не про
химическую формулу, я про содержимое. В голубой чашке — смерть.
Мистер Саттертуэйт вышел за ворота и направился к горящему
пугалу. Солнце уже клонилось к горизонту, все вокруг было окрашено в цвета
заката.
— Вы снова проходили мимо, — тихо проговорил он и вздрогнул,
заметив рядом с догорающим пугалом стройную женскую фигурку в бледно-жемчужном
одеянии. Она двинулась навстречу мистеру Саттертуэйту, и он застыл, не в силах
двинуться или оторвать от нее глаз.
— Лили, — прошептал он. — Лили…
Он видел ее так ясно… Лили. Правда, слишком далеко, чтобы
можно было разглядеть лицо, но он и так знал, что это она. Только, подумал он,
окажись сейчас кто-нибудь рядом, вряд ли бы он увидел ее тоже. Тихо, почти
шепотом, он произнес:
— Все хорошо, Лили. Твой сын в безопасности.
Она остановилась и поднесла к губам руку. Он не видел ее
улыбки, но знал, что она улыбается. Она послала ему воздушный поцелуй, медленно
повернулась и пошла прочь.
— Снова уходит, — прошептал мистер Саттертуэйт, — и уходит с
ним. Конечно, они ведь принадлежат одному миру. Приходят только, когда дело
касается любви или смерти. Или того и другого вместе.
Он знал, что больше не увидит Лили. Но, возможно, еще
повстречает мистера Кина? Он повернулся и пошел по лужайке к чайному столику с
оставленными на нем разноцветными чашками, к ждавшему его другу. Он был уверен,
что Берил не вернется. Довертон-Кингсбурну больше ничто не угрожало.
По лужайке пронеслась маленькая черная собачка. Задыхаясь и
виляя хвостом, она подбежала к мистеру Саттертуэйту. Из-за ошейника торчал
клочок бумаги. Мистер Саттертуэйт наклонился, вытащил его и расправил. Цветным
карандашом там от руки было написано:
«Поздравляю! До следующей встречи.
А. К.»
Собака убежала.
— Спасибо, Гермес, — растроганно проговорил мистер
Саттертуэйт, глядя, как она мчится через поле, догоняя тех, кто уже скрылся из
виду, но кто, он знал точно, недавно прошел совсем рядом.
Любовные перипетии
Мистер Саттертуэйт задумчиво поглядывал на своего
собеседника. Странная дружба связывала этих двоих. Полковник — как всякий
уважающий себя сельский джентльмен — главнейшим делом своей жизни почитал
охоту. В Лондоне, куда ему иногда приходилось выбираться по долгу службы, он с
трудом выдерживал две-три недели. Мистер Саттертуэйт, напротив, был жителем
сугубо городским, знатоком французской кухни, дамских нарядов и всегда был в
курсе последних столичных сплетен. Этот господин всегда со страстью предавался
изучению человеческой натуры, у него был дар совершенно особого рода, а именно
дар наблюдателя жизни.
Словом, с полковником Мелроузом — которого дела ближних не
очень-то занимали, а всяких там эмоций и прочих сантиментов вообще терпеть не
мог — их как будто ничто не объединяло. Тем не менее они дружили: в первую
очередь потому, что в свое время дружили их отцы. Кроме того, у них было много
общих знакомых и одна общая нелюбовь к выскочкам-нуворишам.
Было уже около половины восьмого, друзья сидели в уютном
кабинете полковника Мелроуза. Хозяин увлеченно и обстоятельно рассказывал
своему гостю об едином из прошлогодних выездов на верховую охоту. Мистер
Саттертуэйт, чьи знания о лошадиных статях черпались в основном из воскресных
визитов на конюшню — эта освященная веками традиция еще сохранилась в отдельных
сельских домах, — внимал со своей всегдашней вежливостью.
Резкий телефонный звонок прервал занимательную беседу.
Мелроуз подошел к столу и снял трубку.
— Полковник Мелроуз слушает. — Голос и весь облик хозяина
тут же изменился: вместо вдохновенного охотника у аппарата стоял страж закона,
взыскательный и суровый. — В чем дело?
Некоторое время он слушал молча, после чего решительно
закончил разговор:
— Все ясно, Кертис. Сейчас буду. — Он обернулся к своему
гостю. — Убит сэр Джеймс Дуайтон. Тело найдено в библиотеке его собственного
дома.
— Что?! — Мистер Саттертуэйт оторопел от неожиданности.
— Я должен немедленно ехать в Олдеруэй. Не хотите составить
мне компанию?
«Ну да, Мелроуз ведь начальник полиции графства», — вспомнил
мистер Саттертуэйт.
— Боюсь, не помешаю ли… — неуверенно начал он.
— Никоим образом. Звонил инспектор Кертис. Хороший, честный
малый, но дурак. Соглашайтесь — я буду только рад. Дело, судя по всему,
прескверное.
— Убийцу уже задержали?
— Нет, — лаконично ответил Мелроуз, и за этой лаконичностью
чуткое ухо мистера Саттертуэйта уловило что-то недосказанное.
Мистер Саттертуэйт постарался припомнить все, что когда-либо
слышал о Дуайтонах.
Покойный сэр Джеймс немного не дотянул до шестидесяти. Седые
жидкие волосы, красное, в прожилках, лицо. Чванливый старикашка — заносчивый и
бесцеремонный. Врагов у такого могло оказаться сколько угодно. Поговаривали,
что к тому же он был скуп сверх всякой меры.
А леди Дуайтон? Образ ее послушно всплыл перед мысленным
взором мистера Саттертуэйта: стройная красавица, юная и золотоволосая. В памяти
закопошились обрывки каких-то сплетен, намеков… «Ах, вот, значит, отчего
полковник Мелроуз так сразу помрачнел. Впрочем, — тут же одернул себя мистер
Саттертуэйт, — нечего давать волю воображению».
Пять минут спустя он уже сидел рядом с Мелроузом, и
двухместный автомобиль полковника уносил их в ночную темень.
