Мелроуз озадаченно уставился на него, потом снова обернулся
к часам. Часы, как всякий предмет, неожиданно лишившийся привычного
достоинства, имели вид жалкий и виноватый. Полковник бережно поднял их и
поставил на ножки, после чего изо всей силы стукнул кулаком по краю стола.
Часы покачнулись, но устояли. Мелроуз нанес столу еще один
сокрушительный удар, и часы — медленно, словно нехотя — завалились назад.
Мелроуз решительно обернулся к инспектору:
— В котором часу было обнаружено тело?
— Около семи, сэр.
— Кем?
— Дворецким — Позовите его, — приказал Мелроуз. — Мне нужно
с ним поговорить. Кстати, а где леди Дуайтон?
— У себя в комнате, сэр. Служанка говорит, что она просто
убита горем и никого не хочет видеть.
Мелроуз кивнул, и инспектор Кертис отправился выполнять
приказ шефа. В ожидании дворецкого мистер Кин задумчиво глядел в камин, и
мистер Саттертуэйт последовал его примеру. Некоторое время он щурился на
тлеющие поленья, потом его внимание привлек какой-то блестящий предмет у самого
края каминной решетки. Наклонившись, он подобрал узенький осколок изогнутого
стекла.
— Сэр, вы меня звали? — послышался от двери дрожащий голос
дворецкого.
Мистер Саттертуэйт опустил осколок в жилетный карман и
обернулся.
Старик дворецкий неуверенно топтался на пороге.
— Садитесь, садитесь, — приветливо встретил его Мелроуз. —
Э-э, голубчик, да у вас все поджилки трясутся! Вижу, вы еще не оправились от
потрясения.
— Это верно, сэр.
— Ну ничего, я вас надолго не задержу. Так вы говорите,
хозяин вернулся после гольфа в начале шестого?
— Да, сэр, и сразу приказал подать ему чай в библиотеку. А
когда я зашел за подносом, велел прислать Дженнингса — это его лакей, сэр.
— Не помните, который тогда был час?
— Минут десять седьмого, сэр.
— Так, и что потом?
— Потом я передал, что было ведено, Дженнингсу, сэр, и ушел.
А в семь часов захожу сюда, чтобы закрыть окна и задернуть портьеры, а тут уже…
— Ну-ну, об этом не надо, — поспешно прервал его полковник.
— Скажите лучше, вы не касались тела? Ничего в комнате не трогали?
— Что вы, сэр! Я тут же бросился к телефону, звонить в
полицию.
— Так. А что вы потом делали?
— Потом я велел Жанетте — это служанка ее милости, сэр, —
сообщить ее милости о случившемся.
— А что, сами вы хозяйку нынче вечером вовсе не видели? —
спросил полковник как бы между прочим, но чуткий слух мистера Саттертуэйта
уловил в его голосе неприязнь.
— Во всяком случае, не говорил с ней. После этого страшного
известия ее милость не выходила больше из своей комнаты.
— Это понятно. А до того вы ее видели? Вопрос был задан, что
называется, в лоб, и все заметили, что дворецкий замялся, прежде чем ответить.
— Разве что мельком, сэр… Когда она спускалась по лестнице.
— Она заходила в библиотеку?
Мистер Саттертуэйт затаил дыхание.
— Думаю… кажется, да, сэр.
— В котором часу?
Тишина сделалась почти оглушительной. «Интересно, осознает
ли старик, как много зависит сейчас от его ответа?» — успел подумать мистер
Саттертуэйт.
— Где-то в половине седьмого, сэр.
Полковник Мелроуз глубоко вздохнул.
— Спасибо, достаточно, Майлз. И пожалуйста, пришлите ко мне
Дженнингса, лакея.
Лакей явился по вызову без промедления. Кошачья походка.
Узкое длинное лицо. Похоже, хитроватый и скрытный тип.
«А парень-то, кажется, себе на уме, — подумал мистер
Саттертуэйт. — Такой запросто укокошит хозяина — лишь бы все было шито-крыто».
Пока лакей отвечал на вопросы полковника, мистер Саттертуэйт
ловил каждое слово, но все как будто сходилось: Дженнингс принес хозяину мягкие
кожаные тапочки, забрал спортивные ботинки и ушел.
— Куда вы направились потом?
— Вернулся в комнату для прислуги, сэр.
— В котором часу вышли от хозяина?
— Думаю, в четверть седьмого или чуть позже, сэр.
— Где вы были в половине седьмого?
— В комнате для прислуги, сэр.
Кивком отпустив лакея, полковник Мелроуз вопросительно
взглянул на Кертиса.
— Все правильно, сэр. Я проверял. Примерно с шести двадцати
до семи он находился в комнате для прислуги.
— Значит, он отпадает, — не без сожаления произнес Мелроуз.
— Да и какой у него может быть мотив?
Все выжидающе смотрели друг на друга. Молчание было прервано
стуком в дверь.
— Войдите, — отозвался полковник. На пороге стояла
обмирающая от страха служанка леди Дуайтон.
— Прошу прощения, но… Ее милость только что узнала о приезде
господина полковника и хочет его видеть.
— Разумеется, — сказал Мелроуз. — Я немедленно иду к ней.
Проводите меня.
Но тут чья-то рука отодвинула девушку в сторону, и в дверном
проеме возникла совершенно иная фигура.
Всем присутствующим Лора Дуайтон показалась пришелицей из
другого мира. На ней было длинное облегающее платье из тускло-голубой парчи,
сшитое в средневековом стиле. Длинные золотисто-рыжие волосы расчесаны на
прямой пробор и собраны в простой узел на затылке: найдя свой стиль еще в
ранней юности, леди Дуайтон никогда не стригла волос.
Одной рукой она держалась за дверной косяк, чтобы не упасть;
я другой у нее была книга. «Как мадонна с полотна какого-нибудь представителя
позднего Дученто», — пронеслось в голове у мистера Саттертуэйта.
Она слегка качнулась, и полковник Мелроуз тут же подскочил к
ней.
— Я пришла, чтобы сообщить вам… Чтобы сообщить… — низким
грудным голосом начала она.
Мистер Саттертуэйт смотрел как завороженный. Сцена была так
драматична — он даже забыл, что все это происходит в жизни, а не на театральных
подмостках.
— Не волнуйтесь, мадам, прошу вас! — Заботливо поддерживая
леди Дуайтон за талию, Мелроуз увлек ее в маленькую проходную комнатку, смежную
с вестибюлем. Кин и Саттертуэйт последовали за ними.
