— Ложись, ложись! — закричал Резан, падая, горцы начали валиться головами под ветер, закрываясь плащами. Олег тоже рухнул, широко раскинув руки и ноги — и почти тут же верховка налетела на чету.
…Олег почти физически ощущал массы перемещающегося над ним ветра. Камешки постукивали по спине, ногам, рукам, заднему месту — больно, словно ими стреляли из рогатки. Он не знал, сколько это продолжалось — почти так же мучительно, как пролет фрегата. Но самое нелепое, что Олег… ЗАСНУЛ, сбрасывая нервное напряжение боя. А когда проснулся, то ощутил, что на нем лежит что-то довольно тяжелое и мокрое.
Олег испуганно вскочил. И отвесил челюсть, растерянно пошарив вокруг глазами. Все кругом оказалось завалено снегом — слоем глубиной до колена! Из него тут, и там как раз вставали горцы — они удивленными не выглядели и совершенно спокойно отряхивались. Лица однако у всех были недовольными.
— Наследим, — буркнул Иерикка. — Тает он быстро, но все равно лишнее бес покойство!
— Снег… — Олег не мог отойти от удивления. — Откуда?!
— Верховка то ж, — откликнулся Резан. — По концу всегда вот так станет.
Уже тает, смотри.
В самом деле, большие камни обнажались на глазах, сохли, над, ними курился парок.
— Пошли, пошли! — замахал рукой Гоймир. — Об вечер надо горы перевалить, да и в дедину…
— А то нас там обождались с расстегаями-то, — пробормотал Резан, но Гоймир услышал:
— Нет, нас с кулебяками сзади догоняют! Желаешь?
— Пощады, — Резан поднял руки. — Пошли…
…Они спустились всего на сотню шагов — и солнце, съели дождевые тучи, серые и однообразные. Горцы спускались ниже, и вот уже тучи повисли не вокруг них, а над головами, и туман, висевший повсюду, превратился в моросящий сверху упорный, унылый и частый дождь. Олег уже понял, что вся партизанская жизнь — это ходьба, недосып, сырость, нехватка всего на свете и усталость. Ну что — же, он сам выбрал, жаловаться не на кого. Как поется в одной здешней песне: "Своей волей гулял, своей волей все взял…"
Гоймир остановился и разложил на удобном камне карту. Остальные — развернулись в стороны, чутко прислушиваясь к шороху дождя по камням и отдаленному плеску ручейка. Когда воевода подошел к остальным, лицо его было не проницаемым.
— Идем часом на полуденный закат, к Горному Потоку, — бросил он, — и там дале, на Темное озеро. К берегу ближе.
— Кто, соседи у нас? — поинтересовался Йерикка. Гоймир ответил неуверенно:
— Кто-то из Лис и Квитко из Снежных Ястребов… — он убрал карту и вытер лицо краем плаща: — Пошли, ночевать надо понизу.
— Надо бы с ними о совместных действиях договориться, — подал голос Олег.
— Дельное предложение, — подал голос Йерикка. Гоймир неожиданно кивнул:
— Дельное… Договоримся. У них тож рации есть, добыча. Только одно не стоит ими почасту пользоваться. Не для чего.
— Погружение в каменный век, — Йерикка подмигнул Олегу, — медленное, но верное.
— Знали, на что, идем, — изрек Олег вслух недавно пришедшую ему в голову мысль. В общем она звучала мужественно и непоколебимо. А Гоймир прикрикнул:
— Пошли, пошли!
* * *
Древесная Крепость — так с давних времен называлась долина, плавно понижавшаяся на запад, к морю, и густо заросшая соснами. На открытых местах — каменистые россыпи, скалы, вечный вереск и — между озером Тёмным и Моховыми Горами — торфяники. Тут почти постоянный ветер, а самое неприятное — смешной момент — есть хорошие дороги, выстроенные еще поголовно истребленным данванами во времена Взмятения племенем Медведей. С другой стороны — именно с тех пор долина пользуется жуткой славой, и не так уж многочисленно ее население. Это в основном охотники-промысловики, для лесовиков нравом весьма независимые и данванов не обожающие.
В эту долину и спускались сейчас сразу несколько горских чет, в том числе — и отряд Гоймира, успевший наделать дел в Лесной и Мертвой долинах. Под тучи, тянувшиеся от самого побережья — как под толстый, тяжёлый полог…
…Дождь почти сразу превратился в непрестанный кошмар. Казалось, сюда стянуло тучи со всей горной страны. Шагая по мокрому вереску, Олег тихо бухтел про себя выученную еще в пятом классе английскую считалочку: "Рэйн, рэйн, гоу а вэй, кам эгейн эназа дэй, литл Томми уонс ту плэй…"(1.) Да, а тут хочешь не хочешь — приходится гулять под дождем. Ремни крошна натирали плечи, два выстрела к РПГ хором толкались сзади в поясницу. Поганое самочувствие…
1. Дождь, дождь, уходи, приходи в другой день, маленький Томми хочет играть. (англ.)
Сверху лило. Внизу хлюпало. Если шли под деревьями — то с них для разнообразия капало. Короче говоря, обстановка не располагала к хорошему настроению, горцы шли молча, а если и разговаривали — то словно бросались короткими, отрывистыми фразами. Двигались двумя колоннами — шахматным порядком, шагах в десяти друг от друга, контролируя противоположную от себя сторону и бесконечно поднимаясь на возвышенности для осмотра местности. Вверх-вниз, вверх-вниз… Шли ужасно долго. Олег устал от однообразия, от леса в серой штриховке дождя, напоминавшего страницу школьной тетради из бумаги плохого качества. Сначала он еще думал, куда они, собственно, идут. Но Гоймир, похоже, это знал… Олег почти отключился. Впрочем — не настолько, чтобы пропустить вскинутую руку Яромира, шедшего первым в колонне.
Все сразу опустились на колено, зашевелились стволы. Морок, шедший впереди Олега, обернулся. Его лицо было азартным и чуть испуганным:
— Бер, — выдохнул он.
— Где?! — изумился Олег. Лицо Морока тоже стало изумленным:
— Да вон же ж, то ли не видишь?! Вон?
Олег увидел — и обомлел. Медведь стоял у сосны. На задних лапах, а передними скреб шероховатый красно-золотистый ствол на высоте ТРЕХ МЕТРОВ!!! Мощный загривок, плечи и спина ходили валиками тугих мускулов, шерсть лоснилась — медведь был сыт и благодушен.
— Не стать, что велик, — как ни в чем не бывало заметил Морок: — Должно, тоже с гор спустился…
— Будем стрелять? — спросил Олег. Морок удивился:
— Да про какое дело? Он часом убредет. Покойный зверь, не зима.
Олег так не считал. В жизни, на Земле он видел медведей только в зоопарках, да еще чучелами в музеях. Даже там они выглядели устрашающе. А уж этот… Однако медведь и вправду то ли не чуял людей, то ли не обращал на них внимания. Он драл кору, похрюкивая, не обращал правду то ли не чуяякак довольная свинья в грязной луже. Почесался, шагнул в сторону, явно готовясь опуститься на четыре лапы и уйти…
…Бум! Глухой, мощный выстрел охотничьего ружья эхом отозвался в дождевом лесу. Медведь качнулся. И опустился на четыре лапы, но и на них не удержался — лег на бок. Пуля, направленная умелой рукой, угодила ему точно в сердце.
