Ковалев открыл тяжелую дверь и прошел внутрь. Мы оказались в квадратном вестибюле. Нам навстречу из-за стола поднялся охранник. Ковалев произнес несколько слов по-английски, и охранник, кивнув, проводил нас до лестницы. На второй этаж мы поднялись самостоятельно.
Ковалев, посмотрев по сторонам, двинулся вперед по коридору с расположенными по его бокам дверями. Их было не так уж много, и все без номеров. Дмитрий Сергеевич остановился перед одной из них. На двери висела табличка на голландском языке, гласившая, насколько я поняла, что здесь находится кабинет доктора Ван дер Саара.
Ковалев не стал стучать, а просто потянул дверь на себя. За нею оказался кабинет, похожий на обычное конторское помещение. За деревянным столом сидели двое мужчин – один пожилой, лысоватый и в очках, похожий на почтенного профессора. Возможно, это и был доктор Ван дер Саар. Компанию ему составлял мужчина помоложе, лет сорока пяти, худощавый шатен с пышными кудрями.
Ковалев шагнул вперед, уверенно протянул руку и заговорил по-немецки. Ученые мужи кивали с самым серьезным видом. Зайцев стоял позади и улыбался. Было видно, что он ни бельмеса не понимает в речах Ковалева и голландских фармакологов и что его это нимало не беспокоит. Я лично поняла все: речь шла об образцах, которые мы должны были сейчас получить. Голландцы сказали, что образцы в порядке, они представлены как раз в том виде, в каком и оговаривалось, и что Дмитрий Сергеевич и Геннадий Владиленович сами знают, как их использовать дальше. Ковалева такой расклад вполне устроил. Он достал из «дипломата» документы и держал их наготове, не кладя пока на стол. Пожилой мужчина покосился на него, усмехнулся и достал коробочку цилиндрической формы, похожую на контейнер. Ковалев отвинтил крышечку и заглянул внутрь. Зайцев не проявил ни намека на малейшее любопытство, я же решительно шагнула вперед и взглянула на образцы. В коробочке оказался штатив с пятью пробирками, наполненными какой-то бесцветной жидкостью.
Профессор проговорил еще несколько слов и указал в угол кабинета, где располагался лабораторный уголок: микроскоп, колбы с агрегатами, стеклышки… Я поняла, что он предлагает Ковалеву проверить содержимое пробирок и убедиться, что в них – действительно препарат, именуемый «троянус».
Ковалев уверенно прошел в угол, достал из контейнера одну из пробирок, пипеткой набрал капельку образца и капнул в одну из колб. Другую капельку он поместил на предметное стеклышко микроскопа. Некоторое время он проводил какие-то манипуляции, смешивал образец с другими жидкостями, следил за реакцией и глядел в микроскоп. На все это ушло около двадцати минут, в течение которых мы все внимательно ждали результатов его проверки. Наконец Ковалев выпрямился, удовлетворенно кивнул и улыбнулся. Голландцы заулыбались в ответ. Поблагодарив своих иностранных коллег, Дмитрий Сергеевич выложил на стол документы, голландцы протянули ему свои бумаги. Пролистав их, Ковалев поставил свою подпись, они же расписались в бумагах, представленных Ковалевым. Прощание было недолгим: Дмитрий Сергеевич проговорил слова благодарности и выразил надежду на продолжение взаимовыгодного сотрудничества, пожелал им успехов и направился к двери. Зайцев бодро помахал рукой, я попрощалась по-немецки, и мы вышли из кабинета.
– Ну вот! – шагая к лестнице, резюмировал Зайцев. – Эпопея закончилась! И всего-то делов! Возвращаемся домой или еще здесь побудем?
– А вам понравилось? – живо повернулся к нему Ковалев. – Могу рекомендовать несколько интересных местечек! Только, извините, их посещение влетит вам в копеечку, а средств из бюджета на это не выделено. Ваших же денег, боюсь, не хватит.
– Ты свои считай! – огрызнулся Михаил Петрович, моментально занимая контрпозицию.
– Дмитрий Сергеевич, вы позвоните насчет билетов? – перевела я разговор в более конструктивное русло.
– Да, разумеется, – холодно произнес Ковалев. Мирошниковым на него были возложены все организационные вопросы, что лично меня очень радовало: не приходилось париться самой. – Думаю, мы вылетим рейсом в час сорок пять. Потом пересадка в Москве, с небольшим ожиданием… Следовательно, к шести мы наверняка должны быть в Тарасове.
– Вот и хорошо, – ворчливо вставил Зайцев. – А то мне эта Голландия уже поперек горла стоит!
Ковалев ничего не сказал, лишь язвительно ухмыльнулся. В отеле он хотел сразу пройти к себе в номер вместе с «дипломатом», но тут я его остановила.
– Дмитрий Сергеевич, мне было бы спокойнее, если бы образцы находились у меня, – твердо произнесла я.
– Вы что, не доверяете мне? – поднял бровь Ковалев.
– Это не имеет значения, просто Геннадий Владиленович возложил основную ответственность за их сохранность на меня, – бесстрастно проговорила я, глядя Дмитрию Сергеевичу прямо в глаза.
Он колебался меньше секунды, после чего открыл «дипломат» и протянул мне контейнер.
– Документы, с вашего позволения, останутся у меня, – заявил он. – За них несу ответственность как раз я!
– Пожалуйста, – пожала я плечами. – О документах речи не шло.
– Будьте наготове, в аэропорту мы должны быть через час, – бросил Ковалев. – И еще нужно успеть пообедать.
Мне, в сущности, особо нечего было «подготавливать», поскольку я взяла с собой лишь минимум вещей, большую часть которых даже не доставала из сумки. А вот пообедать – это хорошая мысль, ведь, скорее всего, в следующий раз я поем уже только дома. Сложив вещи в сумку, я решила заглянуть в местный ресторан. Контейнер с образцами я положила в свою сумочку – он прекрасно туда уместился – и вместе с нею спустилась в холл. Мне всегда спокойнее, когда ценный груз при мне.
Зайцев не отказался от обеда, как ранее от завтрака. Видимо, последствия вчерашнего уже улетучились, и аппетит у Михаила Петровича проявился прямо-таки зверский. Он уплел первое и двойную порцию второго, причем одна из них была моя. Я любезно от нее отказалась в его пользу, не желая набивать желудок перед полетом. Дополнительное время, за которое я смогла получше узнать этого человека, не очень-то повысило мое мнение о его профессиональном уровне. Видимо, Мирошников держал Зайцева в качестве начальника службы безопасности из соображений экономии. Может быть, ему до настоящего момента и не требовалось особой безопасности на его предприятии, и навыки Зайцева директора вполне устраивали, а учитывая его скромную, как я предполагала, зарплату, Михаил Петрович и вовсе был оптимальным вариантом для прижимистого директора.
Ковалев поел очень быстро и встал, сообщив, что ему еще нужно побеспокоиться о багаже – видимо, имея в виду свой новоприобретенный велосипед.
Когда мы покончили с трапезой, я сказала Зайцеву, посмотрев на часы:
– Проверьте, все ли у вас готово, заприте номер и спускайтесь ко входу.
Михаил Петрович послушно кивнул и отправился в номер. Я также взяла свой баул и прихватила сумочку с образцами. Вниз мы спустились почти одновременно с Зайцевым. Оставалось дождаться Ковалева.
В это время с улицы донеслись громкие крики. Возможно, я и не обратила бы на них особого внимания, если бы крики не раздались на моем родном, то бишь русском, языке. А уж сама лексика, преимущественно ненормативная, и вовсе свидетельствовала о том, что вопит мой соотечественник.
