— Кто-кто тебя дожидается?
— Поп. Он же настоятель погорелого храма отец Михаил. Кстати, если хотите, можем вместе прокатиться. Я думаю, у вас тоже могут найтись вопросы к батюшке. В свете, — Андрей кивнул в сторону Хворонина, жадно впившегося в добытый «гоблинами» листок, — в свете свежераспечатанных событий…
* * *
— …А вот еще мне всегда был интересен такой момент: допустим, к вам на исповедь придет некий… допустим, террорист и скажет: «Завтра я собираюсь пойти и взорвать такой-то объект». Как вы поступите в этом случае?
— Сложный вопрос. Очень сложный, — тяжело вздохнул отец Михаил. — Наверное, я постараюсь убедить этого человека отказаться от намерения совершить зло. Постараюсь употребить для этого всё свое умение.
Полчаса назад Прилепина доставила отца Михаила на конспиративную квартиру «гоблинов» и препоручила его заботам Ивана Демидовича. На правах радушного хозяина тот напоил батюшку чаем с вареньем, а когда голод телесный был утолен, слово за слово, вплотную взялись за голод духовный. Отец Михаил оказался весьма интересным собеседником, но и Филиппов, будучи человеком образованным, а на поверку еще и «воинствующим атеистом», тоже не лыком шит. Самое главное, что в этот час практически весь оперативный народец находился в служебных разъездах, а потому беседе двух антагонистов-интеллектуалов никто не мешал.
— …Но если вы поймете, что и это не срабатывает? Вроде и умение есть, а нужного результата не достигнуть? Если почувствуете, что не в состоянии достучаться до заблудшей души, что тогда? Сообщите в правоохранительные органы?
Отец Михаил задумался:
— Нет. Скорее всего, сообщать не стал бы.
— Но почему?
— Потому что на все воля Божья.
— Позицию кардинала Карди, стало быть осуждаете? — Филиппов нахмурился и закусил губу. — По-вашему, пусть лучше новые «Оводы» плодятся? А вы будете оставаться как бы над схваткой и неизменно во всем белом?
— Я не осуждаю ничьих позиций, я всего лишь сказал, что на всё воля Божья.
— Понятно. У вас, я имею в виду у попов, на все времена и все ситуации одна универсальная отговорка. Чем же вы в таком случае лучше «умывающего руки» Понтия Пилата? Да и то… Он хотя бы пытался что-то сделать.
— Насколько я понимаю, в данном случае «попы» соотносятся с «батюшками» всё равно как «менты» с «милиционерами»? — грустно заметил отец Михаил.
— А что, по-вашему, такое сравнение некорректно?
— Лично я предпочел бы, чтобы «ментов» у нас было меньше или не было вообще. А вот нормальной милиции — больше.
— А нормальная, это какая?
— Если использовать расхожий штамп, это милиция с человеческим лицом, — коротко пояснил священник. — Мне кажется, Иван Демидович, у вас по каким-то причинам сложился превратный образ священника, который действительно нехорош. Но Бог даст — и вы еще встретите не «попа», но «батюшку». Опять же, в ваших словах налицо устойчивая подмена библейского Понтия Пилата с одноименным литературным героем, выведенным Михаилом Булгаковым. Загляните как-нибудь в первоисточник, и вы убедитесь, что подлинный Пилат имеет мало общего со своим художественным тезкой.
— Ну вот, опять начинается! — горько усмехнулся Филиппов. — Если Бог даст, то… В нашем детстве была очень похожая игра. «На кого Бог пошлет» называлась. Знаете про такую? Пацаны собираются в кружок, подбрасывают вверх что-нибудь тяжелое, втягивают головы в плечи и ждут — кому на этот раз по кумполу жахнет. Тоже скажете «воля Божья»?
Отец Михаил, немного поморщившись, покачал головой:
— Что до воли Божьей, поверьте, это вовсе не, как вы изволили выразиться, универсальная отговорка. Возвращаясь к озвученному вами примеру: кто знает, может быть, после такого теракта сотни людей, через горе и печаль, придут к Богу? А что, если таким образом Всевышний хочет призвать нас к себе? Нам не дано знать наперед Божьего замысла. Лишь одно мы знаем точно: ничто в жизни не происходит случайно.
— Хорошо. Допустим. Допустим, что через теракт, через гибель родных и близких, возможно, какие-то люди и придут к Богу, — упрямо не отступал Филиппов. — Но если сузить эту же самую задачу? Вот вам слегка измененные исходные данные: к вам придет другой человек… Плохой человек…
— Извините, что перебиваю, но боюсь, по первому впечатлению я не смогу составить мнение: плохой человек пришел ко мне или хороший, — уточнил отец Михаил.
— По условиям задачи придет именно такой человек, первое впечатление о котором вас не обманет. Уверяю, есть особая категория людей, от которых достаточно услышать всего лишь несколько фраз, и тебе уже делается невыносимо мерзко и противно. К сожалению, таких людей у нас становится всё больше… Так вот, — с болью в голосе продолжил Филиппов, — этот человек придет к вам и скажет: «Завтра я собираюсь обманом, а если потребуется, и силой отобрать у пожилой семейной пары их квартиру. Я знаю, что у женщины больное сердце, которое может не выдержать. Я знаю, что мужчина после этого окажется на улице и сделается бомжом. Но мне наплевать на это, потому что квартира в центре города — это очень дорогой актив. И я хочу заполучить его». И он действительно поступит в строгом соответствии со своими словами. И кто же, по-вашему, в такой ситуации после придет к Богу? Уж всяко не тот мужчина. Который на старости лет оказался одиноким, никому не нужным стариком без крыши над головой…
Батюшка, догадавшись, что последний пример Филиппова является не абстрактно-вымышленным, а лично-прожитым, до сей поры кровоточащим, окинул Ивана Демидовича взглядом, полным живейшего сострадания. Но ответить не успел, потому что в следующий момент в курилку заглянул запыхавшийся Мешечко:
— Отец Михаил, вечер добрый. Меня зовут Андрей Иванович, это я попросил своих сотрудников по возможности безотлагательно организовать нашу с вами встречу. Извините, что заставил ждать, но задержка была связана с только что полученной информацией, напрямую касающейся пожара в вашем храме.
— Да-да, конечно. Ничего страшного. Тем более что мы с Иваном Демидовичем очень полезно, как мне кажется, провели время.
— В таком разе прошу вас в мой кабинет.
— Я очень хотел, что бы мы с вами продолжили этот разговор, — поднимаясь, обратился к Филиппову отец Михаил. — Вы не будете возражать, если я как-нибудь снова вас навещу? С разрешения Андрея Ивановича, разумеется.
— Да за ради бога, — саркастически ответил тот.
— Вы напрасно иронизируете, Иван Демидович. Я уверен, что, при всем ужасе поведанной вами истории, в данной конкретной ситуации первопричина всё равно кроется в вашей собственной душе и в отношениях с Богом. Обычно всему виной не то, что вовне человека, а то, что внутри его. Мы копим грехи, а потом за них расплачиваемся. И если кто-то в этом виноват, то в первую очередь мы сами…
* * *
Возвращаясь с работы и вот уже которую неделю подряд не торопясь особо домой, подходя к метро, Прилепина зашла в мегаунивермаг «Владимирский Пассаж». Заглянула скорее в музейных, нежели в потребительских целях. Так как денег на шопинг для себя любимой катастрофически не было. Разве что чутка обновить колготочный модельный ряд.
