— Какие деньги? — насторожился Мешок.
— Да у Маркелова на деньгах всегда особый пунктик был. Он почему-то искренне считал, что весь мир ему должен.
Ответ Эллочки прозвучал не слишком убедительно, однако Андрей предпочел не акцентировать внимания. Напротив, кивнул понимающе:
— Что ж, это весьма распространенное явление. Признаться, порой мне и самому такие мысли приходят в голову. Ну как, Людмила Петровна, готово?
— Вот. Возьмите.
Мешечко пробежал глазами текст, удовлетворенно кивнул и убрал листок в папку.
— Прекрасно изложено. Кратко и по существу. — Он поднялся и вернул стул на прежнее место. — Ну что ж, в таком разе извините за беспокойство. И разрешите откланяться.
— Это вы извините нас. За беспокойство, — встала следом за ним и Калугина-младшая.
— Но визиточку мою, Элла, все ж таки не потеряйте. Мало ли что.
— Конечно-конечно, — закивала в ответ та и впервые за время их беседы улыбнулась. Причем очень даже очаровательно улыбнулась. Улыбкой обоятельнейшей акулы. — Обещаю, я буду носить ее под самым сердцем.
— Под сердцем детей носят, а не визитки, — направляясь к двери, тихо пробурчала Ольга.
— Что-что? — не расслышала девушка.
— Я говорю: всего хорошего…
— …Ну, и как тебе показалась Элла? — поинтересовался Андрей, когда выйдя из подъезда, они с Ольгой направились к его машине.
— Отвратительно! Классическая Эллочка-людоедочка!
— Не скажи. У той совсем не было мозгов, а у нашей с головой всё в порядке. Даже чересчур.
— Ага, с головой не без идей, с пятым номером грудей, — хмыкнула Прилепина. — Не очень-то она похожа на жертву насилия. Надеюсь, ты не поверил доводам этой странной семейки?
— Ни единого раза. Что-то эти бабы, что старая, что малая, крутят.
— Так мы займемся этой темой?
— Безусловно. Или ты действительно думаешь, что я могу пойти с этой филькиной грамотой к начальнику ГУВД и сказать: простите, Владислав Юрьевич, ваше указание не выполнено, поскольку нас там больше не хочут?
— В таком случае подожди немного в машине. Я хочу переговорить вон с той старушкой. — Ольга взглядом показала на одиноко сидящую на детской площадке бабку.
— А кто это?
— Не узнаешь? Мы натолкнулись на нее в коридоре, с кастрюлей в руках.
— Соседка по коммуналке? Идеальный источник! Молодец, Ольга! Давай, действуй.
Прилепина направилась завязывать знакомство с «идеальным источником», а Мешок сел в машину, достал мобильник и вот уже третий раз в течение часа позвонил в контору:
— Наташа? Не пугайся, это обратно я… Ага, соскучился. Слушай, ты сейчас чем занята?… Отложи, это подождет. Срочно найди Сергеича, пусть он отвезет тебя в архив горсуда… Да, прямо сейчас. Найди там дело четырехлетней давности в отношении некоего Маркелова, осужденного к семи годам за изнасилование несовершеннолетней… Нет, копии обвинительного заключения мне недостаточно, поэтому возьми всё дело… Да… Что? Какой «майбах»?… Ах, да, конечно просил. Сейчас, секундочку. — Андрей порылся в бардачке и достал блокнотик. — Готов, записываю… Как-как? Еще раз имя?… Людвиг Ромуальдович? Ни хрена себе имечко!.. Президент какой корпорации?… Ох ни хрена ж себе!! Однако!.. Всё, спасибо. Жду тебя с архивным делом… Ага, пристально жду…
Мешечко отключил трубку и с мрачным видом уставился на запись в блокнотике…
* * *
…Когда в доме нет мужика (один только мужчинка, да и тот в отъезде), заморачиваться после тяжелого рабочего дня с концептуальным ужином совсем не хочется. Так что этим вечером мать с дочерью вполне себе удовлетворились поструганным на скорую руку зеленым салатиком и обжаренными полуфабрикатными котлетами. И вот теперь на маленькой кухоньке соображали на троих. Третьим был бубнящий сводку последних новостей телевизор. Поскольку новости были сродни сводкам с фронтов, звук ему максимально приглушили, дабы не портить аппетита.
— …А что ещё Денис рассказывал?
— Сказал, что, пробыв три дня в Пекине, они переехали в Ченгду и поселились там в четырех звездах.
— Где-где?
— Это столица провинции Сычуань, — объяснила Ольга. — И уже на следующий день поехали в заповедник. Денис, конечно, в полном восторге. Говорит, что сфотографировался с рыжей пандой. Если честно, я и не знала, что такие в природе существуют. Оказывается, они намного шустрее обычных панд и питаются не бамбуком, а яблоками.
— Надо же! — всплеснула руками Ирина Владимировна.
— В общем — у них всё хорошо, — грустно подвела итог утреннего телефонного общения с сыном Ольга.
— А ты, мать, чем вздыхать, сходила бы куда-нибудь да развеялась! Вон, все прошлые выходные дома просидела, вместо того чтобы пользоваться моментом. Начнутся у Дениса школа да уроки, некогда будет собой заниматься.
— «Мать — вздыхать». Хорошая рифма…
— Рифма-то хорошая. Вот только ты у меня — совсем плохая. — Ирина Владимировна отставила тарелку, подсела к дочери, спросила тревожно: — Ольга, скажи мне, только как на духу! У тебя хоть какой-то, хотя бы завалящий, мужик есть сейчас?
— Думаешь, на меня теперь только завалящие клюют? — улыбнулась та.
— Ты давай того, не увиливай. От ответа.
— Есть. Мужик.
— Надеюсь, не мент? — учуяла интригу мать.
— И не надейся.
— О, господи! Ольга, я тебе тысячу раз говорила: заведи ты уже себе нормального любовника, раз с замужеством не получается. Но! Нор-маль-но-го!
— Спасибо за ужин, мамочка. Всё было безумно вкусно. Я пошла.
Прилепина встала из-за стола и вышла в коридор. Ирина Владимировна тревожно выглянула и увидела, что дочь переобувается из домашних шлепанцев в уличные туфли.
— Куда пошла-то?
— Любовника заводить.
Ольга подхватила сумочку и, ничего более не объясняя, хлопнула дверью.
«Чума, а не девка! И в кого только такая уродилась?» — расстроенно подумала Ирина Владимировна, принимаясь за мытьё посуды: с телевизором или без него, но аппетит всё равно пропал…
…Прилепина бесцельно брела по своему району недавних новостроек, наблюдая за тем как вдали, плавно и грациозно, садится красное солнце — аккурат в Финский залив. Разговор с матерью, неприятно саданув, задел за живое. Порывшись в сумочке, Ольга достала мобильный телефон, нашла в книге вызовов запись «Андрей» и, помедлив немного, всё-таки решилась — нажала зеленую трубочку. Но в ответ вместо голоса Мешка всего лишь прослушала информацию о том, что «абонент временно недоступен». В какой-то мере это было даже символично.
Санкт-Петербург,
19 августа 2009 года,
