— Живу здесь.
— Я тоже. Живу. Здесь. Калугины дома?
— У них другой звонок. Вот этот.
— Я знаю, какой у них звонок. Я спросил: кто-нибудь из них дома?
— Младшая вроде.
— А мне младшая и нужна.
Бесцеремонно отодвинув Джамалова в сторону, Костя шагнул в полутемный коридор коммунальной квартиры, уверенно ориентируясь, дошел до комнаты Калугиных и, не стучась, толкнул дверь. Изображая полнейшее равнодушие, Ильдар неспеша добрел до своей конуры. Здесь, тщательно закрывшись, он пулей метнулся к давно подготовленному к работе микрофонному усилителю и запустил его одновременно с диктофоном. После чего подставил к общей с Калугиными стене табуретку, уселся на нее и надел на голову гигантские профессиональные наушники. Наконец-то началась настоящая работа. Работа, которой Джамалову пришлось ждать почти два с половиной дня…
…Элла сидела в кресле, закинув ногу на ногу. Странное дело, но она почему-то не ощущала ни малейшего страха перед неприятным визитером из прошлого. Напротив, в данный момент она с плохо скрываемой усмешкой смотрела на Маркелова, который, поставив сумку на прогибающийся под ногами паркет, переминался у порога. Костя долго готовился к их первой после нескольких лет отсидки встрече, но теперь, оказавшись с Эллой один на один, вдруг растерялся и тут же забыл загодя заученный, «нагнетающий жути» текст.
— …А вы изменились, Константин Валерьевич. Не могу сказать, что возмужали, но заматерели точно. Вот только вам не мешало бы записаться на прием к стоматологу. Хотите, я могу вам подсказать адресок? Там неплохо делают металлокерамику. И берут не очень дорого.
Маркелов побледнел от ярости и невольно сжал сбитые кулаки:
— Тварь! Ты всегда была тварью и сдохнешь тварью!
— Але, гараж! За базаром следим, да? Ты кого из себя возомнил, сосед? Еще раз хрюкнешь — и выкатишься отсюда к чертовой мамочке.
— Я не хрюкаю, а говорю. Хрюкают животные. Наподобие тебя.
Былая усмешка слетела с красивого лица Эллы, как если бы ее и не было вовсе.
— А ну, пошел вон отсюда, пидорушка. Надеюсь, тебя хорошенько отымели на зоне? А? Тебе понравилось?
— Я дал вам время собрать деньги. Денег я не вижу. Я приду завтра вечером. И если я снова не увижу денег…
— И что тогда будет? Отравишь нас всех? А, провизор? А хочешь… — Элла начала медленно приподнимать юбку, обнажая стройные загорелы ноги. — Хочешь, я снова расплачусь натурой? Как в старые добрые времена? Или у тебя на женщин больше не стоит?
Теряя контроль над собой, Маркелов в два прыжка подскочил к девушке и судорожно схватил ее за горло.
— Если завтра не будет денег, я кончу вас обеих. И тебя, и твою мамашу. Тебя — с превеликим удовольствием. Ее — только лишь за то, что она выносила и породила такую змею, как ты! Поняла меня, гнида?
— По-ня-ла! — прошипела Элла. Вот теперь ей стало по-настоящему страшно.
— И не вздумай сбежать. Спалю квартиру, подадитесь в бомжи. Ясно?
— Яс-с-сно.
Костя ослабил хватку. Некоторое время он еще понаслаждался ужасом, читаемым в глазах девушки, после чего выпустил Эллу и тщательно вытер руки о скатерть. Демонстрируя тем самым, что невольно вынужден был прикоснуться к чему-то очень брезгливо-неприятному.
— В милицию обращаться не советую. В противном случае я всё расскажу про деньги. И учти, теперь у меня отыскались свидетели! Так что на этот раз уйти в несознанку не получится. Всё. До завтра… Милая…
Маркелов поднял с пола свою сумку и вышел из комнаты, хлопнув дверью так, что с люстры посыпалась застарелая сальная «пыль веков». Элла, вскочив, бросилась закрывать дверь на замок. Ее колотило в истерике — она никак не предполагала, что со всеми затюканным соседом, с ботаником и пай-мальчиком, за эти годы произойдет столь радикальная трансформация. На ее глазах щенок переродился даже не в волчонка — в самую натуральную волчину…
…Вслед за хлопком закрывающейся двери раздался настойчивый и властный стук в комнату Ильдара. Разбирать подслушивающее устройство не было времени: сбросив наушники, Джамалов сорвал с кровати одеяло и надежно накрыл им всю достаточно громоздкую шпионскую конструкцию. Диктофон продолжал работать.
— Это моя жилплощадь. Убирайся отсюда, — рявкнул Маркелов, едва только Ильдар приоткрыл дверь.
— Э-э, брат, я здесь живу… Через агентство снимаю, всё по закону, да. Хочешь, могу бумаги показать, да?
— Мне насрать на твои бумаги. Даю три дня — чтобы комната была свободна.
— Слюшай, э-э, через агентство снимали, мамой клянусь!
— Твои проблемы. Я сказал, три дня на сборы.
Маркелов развернулся и загрохотал на выход, сшибая по пути выставленную в коридоре коммунальную утварь. «Однако! — удивленно повел своей кустистой восточной бровью Джамалов. — А говорили, что хлюпик заявится, тля аптекарская. И вот — подишь ты! Однако!»
Но в целом Ильдар был немало обрадован появлением объекта, так как ему порядком поднадоело бездеятельное существование в этом клоповнике. Да и с актерским даром имелись серьезные проблемы. Тяжелее всего было даже не изображать перед соседями рыночного торговца, всеми презираемыми «чурку нерусского» — как раз в этой роли за годы милицейской службы он выступал неоднократно. Но вот ежедневные телефонные разговоры со Светланой, в ходе которых приходилось старательно поддерживать легенду командировочного и создавать эффект присутствия в столице, давались Джамалову с огромным трудом. Будучи сама милиционершей, супруга любую фальшь в интонации чуяла на раз-два. К тому же, несмотря на достаточно солидный семейный стаж и наличие двоих детей, Светка до сих пор отличалась повышенной мнительностью и ревнивостью.
Ну да, бог даст, завтра вечером всё это, наконец, закончится, и, возможно, уже следующую ночь он проведет в своей постели. А что? Возвращение из командировки последним ночным самолетом — почему бы и нет, собственно? Если только не…
«Тьфу-тьфу! Если придется… то как сложится!»
* * *
Полуденный воскресный визит Маркелова на историческую родину, естественно, скомкал домашние планы личного состава «гоблинов». Сразу после краткого телефонного отчета Ильдара Мешечко объявил общий тревожный сбор, и к трем часам дня в конспиративную квартиру на Фонтанке подтянулись все те, кого дежурившему по конторе Шевченко удалось отловить в городе.
«Мозговой штурм» проводили в оперской, традиционно сдвинув несколько столов к центру комнаты и рассевшись кружком. По причине выходного дня была допущена небольшая вольность и сейчас на столе, помимо привезенного Джамаловым диктофона, стояла початая бутылка коньяка и высилась невысокая горка шоколадных конфет. Записи Ильдара крутили уже третий раз кряду, пытаясь уловить малейшие нюансы семантики Маркелова.
«— …Слюшай, э-э, через агентство снимали, мамой клянусь!
