Внезапно из дома донесся сдавленный крик. Почти сразу же входная
дверь открылась, и Джеймс Райли сбежал вниз по ступенькам. Его лицо было
бледным и искаженным, выражение глаз – безумным. Он шатался, как пьяный.
Райли прошел мимо Томми и Таппенс, как будто не замечая их и
бормоча себе под нос:
– Боже мой! Боже мой!
Он ухватился за столб ворот, стараясь удержаться на ногах, а
затем, будто внезапно охваченный паникой, со всех ног побежал по дороге в
сторону, противоположную той, куда ушел полисмен.
Глава 12
Человек в тумане
(продолжение)
Томми и Таппенс ошеломленно уставились друг на друга.
– Очевидно, – сказал Томми, – в этом доме произошло нечто,
до смерти перепугавшее нашего друга Райли.
Таппенс рассеянно провела пальцем по столбу.
– Должно быть, он где-то испачкал руку непросохшей красной
краской, – заметила она.
– Хм! – произнес Томми. – Думаю, нам лучше поскорее войти
внутрь, а то я ничего не могу понять.
В дверях дома стояла горничная в белом чепчике вне себя от
негодования.
– Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное, отец? –
обратилась она к поднимающемуся по ступенькам Томми. – Этот парень является
сюда, спрашивает молодую леди и без разрешения мчится наверх. Она верещит, как
дикая кошка, – а что ей, бедняжке, остается делать? – потом бежит вниз весь
бледный, точно увидел привидение. Что все это значит?
– С кем ты там разговариваешь, Эллен? – осведомился из
глубины холла резкий голос.
– Это хозяйка, – без особой необходимости сообщила Эллен.
Она отошла от двери, и Томми оказался лицом к лицу с
седовласой пожилой женщиной, тощая фигура которой была облачена в черное,
расшитое бисером платье. Голубые глаза напоминали две льдинки.
– Миссис Ханикотт? – осведомился Томми. – Я пришел повидать
мисс Глен.
Миссис Ханикотт бросила на него пронзительный взгляд, потом
подошла к Таппенс и внимательно осмотрела ее.
– Вот как? – промолвила она. – Ну, тогда вам лучше войти.
Миссис Ханикотт провела их через холл в комнату в задней
части дома с окнами в сад. Помещение казалось меньшим, чем было в
действительности, из-за обилия столов и стульев. Пламя потрескивало в камине,
рядом с которым стоял обитый ситцем диван. Обои в мелкую серую полоску, стены
увешаны картинами и гравюрами.
Комната с трудом ассоциировалась с мисс Джильдой Глен.
– Садитесь, – предложила миссис Ханикотт. – Прежде всего
прошу меня извинить, но я не имею ничего общего с римско-католической религией
и никогда не думала, что увижу в своем доме католического священника. Если
Джильда переметнулась к блуднице в пурпуре
[22]
, этого и следовало ожидать при
ее образе жизни. Могло быть и хуже, если бы она вовсе не придерживалась никакой
религии. Я бы лучше относилась к католикам, если бы их священники могли
жениться. А уж эти монастыри – подумать только, какое количество прекрасных
молодых девушек навсегда в них исчезает!
Миссис Ханикотт сделала паузу, чтобы перевести дыхание.
Не углубляясь в защиту безбрачия духовенства или других
упомянутых спорных моментов, Томми перешел прямо к делу:
– Насколько мне известно, миссис Ханикотт, мисс Глен
находится в этом доме.
– Да, хотя я этого не одобряю. Брак есть брак, а муж есть
муж. Если вы стелите постель, извольте в нее ложиться.
– Я не совсем понимаю… – недоуменно начал Томми.
– Так я и думала. Потому и привела вас сюда. Теперь, когда я
высказала вам свое мнение, можете подняться к Джильде. Она пришла ко мне после
стольких лет и попросила о помощи – хотела, чтобы я повидалась с этим человеком
и убедила его согласиться на развод. Я прямо заявила ей, что не желаю иметь с
этим ничего общего. Развод – это грех. Но я не могла отказать собственной
сестре в убежище в моем доме, не так ли?
– Вашей сестре? – воскликнул Томми.
– Да. Джильда моя сестра. Разве она вам не говорила?
Томми уставился на нее с открытым ртом. Это казалось
абсолютно невероятным. Потом он вспомнил, что ангельская красота Джильды Глен
была на виду уже много лет. Его еще мальчиком водили смотреть ее игру. Да,
возможно, они в самом деле сестры. Но какой яркий контраст! Значит, Джильда
Глен вырвалась из этой уныло-респектабельной среды. Как же хорошо она хранила
свой секрет!
– Я все еще не вполне понимаю, – сказал Томми. – Ваша сестра
замужем?
– Она в семнадцать лет убежала из дому, чтобы выйти замуж, –
ответила миссис Ханикотт. – За простого парня куда ниже ее по положению. А ведь
наш отец был священником. Какой позор! Потом Джильда оставила мужа и подалась
на сцену. Актриса! Я никогда в жизни не была в театре, держалась подальше от
греха. А теперь, после стольких лет, она вздумала развестись с этим человеком.
Наверно, собралась замуж за какую-то важную шишку. Но ее муж твердо стоит на
своем – не поддается ни угрозам, ни подкупу. За это я его уважаю.
– Как его имя? – внезапно спросил Томми.
– Странно, но я не помню. Прошло почти двадцать лет с тех
пор, как я его слышала. Мой отец запретил его упоминать. Я отказалась обсуждать
это дело с Джильдой. Она знает, что я думаю по этому поводу, и для нее этого
достаточно.
– А его фамилия, часом, не Райли?
– Возможно, право, не знаю. Это напрочь выветрилось у меня
из головы.
– Человек, которого я упомянул, только что был здесь.
– Ах, этот! Я подумала, что он сбежал из сумасшедшего дома.
Я была в кухне, давала указания Эллен, потом пришла в эту комнату, думая,
вернулась ли уже Джильда (у нее свой ключ), когда услышала ее. Она на
минуту-две задержалась в холле, а затем поднялась наверх. Минуты через три
раздался бешеный стук в дверь. Я вышла в холл и увидела, как этот человек
мчится вверх по лестнице. Затем наверху кто-то закричал, и вскоре он спустился
и выбежал из дому как безумный. Ничего себе история!
Томми поднялся:
– Миссис Ханикотт, позвольте нам немедленно подняться
наверх. Я боюсь…
– Чего?
– Боюсь, что в доме нет непросохшей красной краски.
Миссис Ханикотт уставилась на него:
– Конечно, нет.
