– Кто-нибудь пользуется вашей кухней, кроме вас и мисс
Чилкотт?
– Ханна там убирает и кипятит чайник для утреннего чая.
– Благодарю вас, мисс Логан, – сказал Томми. – Пока что у
меня больше нет к вам вопросов. Надеюсь, мы не слишком вас утомили.
Он вышел из комнаты и спустился вниз, нахмурив брови.
– Здесь есть кое-что, мой дорогой мистер Рикардо, чего я не
понимаю.
Таппенс поежилась:
– Ненавижу этот дом. Давай пройдемся и постараемся все
обдумать.
Томми согласился. Сначала они отнесли стакан из-под коктейля
в дом доктора, а потом отправились на прогулку, обсуждая дело.
– Иногда бывает легче прикидываться дураком, – сказал Томми.
– В стиле Ано. Полагаю, некоторым кажется, что меня все это не волнует. Но это
не так, волнует, и даже очень. Я чувствую, что мы должны были каким-то образом
это предотвратить.
– По-моему, все глупости, – отозвалась Таппенс. – Разве мы
советовали Лоис Харгривс не обращаться в Скотленд-Ярд? Ничто не мешало ей
привлечь к делу полицию. Если бы она не пришла к нам, то вовсе бы ничего не
сделала.
– И результат был бы тот же. Да, ты права, Таппенс. Глупо
упрекать себя в том, чему ты не мог помешать. Но теперь я хотел бы не ударить в
грязь лицом.
– А это будет не так легко.
– Похоже на то. Возможностей много, но все они выглядят
абсолютно невероятными. Предположим, Деннис Рэдклифф отравил сандвичи, зная,
что будет отсутствовать во время чая. Все вроде бы сходится.
– Да, – сказала Таппенс, – но ведь он тоже отравился, и это
вроде бы освобождает его от подозрений. К тому же мы не должны забывать о
Ханне.
– О Ханне?
– Одержимые религиозной манией способны на самые дикие
поступки.
– А в том, что она ею одержима, сомневаться не приходится, –
согласился Томми. – Нужно сказать об этом доктору Бертону.
– Должно быть, это развилось у нее внезапно, – заметила
Таппенс. – Если верить словам мисс Логан.
– Кажется, религиозная мания протекает именно так, –
промолвил Томми. – Сначала человек годами поет псалмы в своей спальне, а потом
неожиданно его охватывает страсть к насилию.
– Против Ханны улик больше, чем против кого-либо из
остальных, – задумчиво сказала Таппенс. – И все же у меня есть идея…
Она умолкла.
– Да? – подбодрил ее Томми.
– Даже не идея, полагаю, это всего лишь предубеждение.
– Предубеждение против кого-то?
Таппенс кивнула:
– Томми, тебе нравится Мэри Чилкотт?
Томми задумался:
– Пожалуй, да. Она кажется мне чересчур спокойно-деловитой,
но вполне надежной.
– А ты не считаешь странным, что она почти не выглядит
расстроенной?
– Ну, в каком-то смысле это говорит в ее пользу. Я имею в
виду, что если бы она была виновной, то притворялась бы убитой горем.
– По-видимому, да, – кивнула Таппенс. – К тому же у нее
вроде бы нет никаких мотивов. Какая ей польза от этих смертей?
– А кто-нибудь из слуг не может быть в этом замешан?
– Маловероятно. Они производят впечатление надежных и
преданных. Интересно, как выглядела горничная Эстер Куонт?
– По-твоему, если она была молодой и хорошенькой, то могла
иметь к этому отношение?
– Вот именно. – Таппенс вздохнула. – Пока ситуация не
внушает оптимизма.
– Надеюсь, полиция во всем разберется, – сказал Томми.
– Возможно. Но я бы хотела, чтобы это сделали мы. Кстати, ты
обратил внимание на маленькие красные точки на руке мисс Логан?
– Едва ли. А что такое?
– Они похожи на следы от шприца, – объяснила Таппенс.
– Возможно, доктор Бертон делал ей какие-то инъекции.
– Да, но не около сорока штук.
– Пристрастие к кокаину? – с надеждой предположил Томми.
– Я подумала об этом, – отозвалась Таппенс, – но у нее
нормальные зрачки. Привычку к кокаину или морфию всегда можно обнаружить по
зрачкам. Кроме того, эта старая леди не похожа на наркоманку.
– Респектабельная и богобоязненная, – согласился Томми.
– Все так трудно, – пожаловалась Таппенс. – Сколько мы с
тобой ни говорили, а к разгадке не приблизились ни на шаг. Не забудь зайти к
доктору по дороге домой.
Дверь дома доктора Бертона открыл долговязый паренек лет
пятнадцати.
– Мистер Блант? – спросил он. – Доктор вышел, но оставил для
вас записку.
Томми быстро развернул и прочитал ее.
«Дорогой мистер Блант! Есть причины полагать, что в качестве
яда использовали рицин – мощный токсический белок растительного происхождения.
Пожалуйста, пока сохраните это в тайне».
Томми уронил записку, но сразу же ее подобрал.
– Рицин, – пробормотал он. – Ты что-нибудь о нем знаешь,
Таппенс? Ведь ты подкована в таких вещах.
– Кажется, – задумчиво ответила Таппенс, – его добывают из
касторового масла.
– Всегда терпеть не мог касторку, – поморщился Томми.
– Касторка тут ни при чем. Рицин получают из тех же семян,
что и касторовое масло. По-моему, утром я видела эти растения в саду – высокие,
с блестящими листьями.
– Ты имеешь в виду, что кто-то добыл этот яд прямо здесь?
Может быть, Ханна?
Таппенс покачала головой:
– Маловероятно. Ей бы не хватило знаний.
– Книга! – внезапно воскликнул Томми. – Кажется, она все еще
у меня в кармане. Да. – Он вытащил ее и стал энергично листать. – Так я и
думал! Вот страница, на которой она была открыта сегодня утром. Видишь,
Таппенс? Рицин!
Таппенс выхватила у него книгу.
– Можешь разобраться, где тут голова, а где хвост? –
осведомился Томми. – Лично я – нет.
– А мне все кажется достаточно ясным. – Таппенс читала на
ходу, опираясь на руку Томми.
Вскоре она захлопнула книгу. Они приближались к дому.
– Предоставь это мне, Томми. На сей раз я – бык, пробывший
на арене более двадцати минут.
