– Может быть, и нет, – отозвался Томми. – Но я приобрел
хорошую фотокамеру, так что буду фотографировать следы ног, увеличивать
негативы и так далее. А теперь, mon ami
[4]
, используй свои маленькие серые
клеточки. О чем тебе говорит вот это?
Он указал на нижнюю полку шкафа. На ней лежали халат с
футуристическим рисунком, турецкая домашняя туфля и скрипка.
– Элементарно, мой дорогой Ватсон, – сказала Таппенс.
– Вот-вот, – кивнул Томми. – Шерлок-холмсовская атмосфера.
Он взял скрипку и лениво провел смычком по струнам, что
вызвало у Таппенс мучительный стон.
В этот момент на столе зазвонил звонок. Это означало, что в
приемной находится клиент, ведущий переговоры с Элбертом.
Томми быстро спрятал скрипку в книжный шкаф и затолкал
ногами книги под письменный стол.
– Не следует особенно спешить, – заметил он. – Пускай Элберт
вешает им лапшу на уши, будто я занят телефонным разговором со Скотленд-Ярдом.
Иди в свою комнату, Таппенс, и начинай печатать, это создает впечатление
активной деятельности. Хотя нет, лучше ты будешь стенографировать под мою
диктовку. Давай-ка взглянем на жертву, прежде чем Элберт ее впустит.
Они подошли к искусно проделанному отверстию для наблюдений
за приемной.
Клиентом оказалась девушка примерно одного возраста с
Таппенс, высокая и темноволосая, с усталым лицом и презрительным взглядом.
– Одета броско, но дешево, – заметила Таппенс. – Впусти ее,
Томми.
В следующую минуту девушка обменивалась рукопожатием со
знаменитым мистером Блантом, покуда Таппенс сидела, скромно опустив очи долу, с
карандашом и блокнотом в руке.
– Мой доверенный секретарь мисс Робинсон, – представил ее
мистер Блант. – При ней можете говорить свободно. – Откинувшись на спинку
стула, он закрыл глаза и заметил усталым тоном: – Должно быть, вы ехали в
автобусе, а они в это время переполнены.
– Я приехала на такси, – возразила девушка.
– О! – с огорчением произнес Томми, бросив укоризненный
взгляд на голубой автобусный билет, высовывающийся из-под ее перчатки.
Заметив это, девушка улыбнулась и вытащила билет.
– Вы это имеете в виду? Я подобрала его на тротуаре. Наша
маленькая соседка их коллекционирует.
Таппенс кашлянула, и Томми сердито покосился на нее.
– Перейдем к делу, – сказал он. – Вы нуждаетесь в наших
услугах, мисс…
– Моя фамилия Кингстон-Брюс, – отозвалась девушка. – Мы
живем в Уимблдоне. Вчера вечером леди, которая гостит у нас, потеряла ценную
розовую жемчужину. Мистер Сент-Винсент также обедал с нами и за обедом упомянул
о вашей фирме. Этим утром моя мать послала меня к вам спросить, не согласитесь
ли вы заняться этим делом.
Девушка говорила угрюмо, почти неприязненно. Было ясно как
день, что у нее с матерью разные точки зрения на происшедшее. Она была здесь не
по своей воле.
– Понятно, – несколько озадаченно сказал Томми. – Вы не
обращались в полицию?
– Нет, – ответила мисс Кингстон-Брюс. – Было бы нелепо
вызвать полицию, а потом обнаружить, что эта безделушка закатилась под камин
или еще куда-нибудь.
– Вот как? – осведомился Томми. – Значит, драгоценность
могла потеряться случайно?
Мисс Кингстон-Брюс пожала плечами.
– Люди вечно суетятся из-за пустяков, – буркнула она.
Томми откашлялся.
– Конечно, я сейчас очень занят… – с сомнением начал он.
– Все ясно. – Девушка кивнула и поднялась. В ее взгляде
мелькнуло удовлетворение, не оставшееся не замеченным Таппенс.
– Тем не менее, – продолжал Томми, – я, пожалуй, смогу
приехать в Уимблдон. Пожалуйста, дайте мне адрес.
– Эджуорт-роуд, «Лавры».
– Запишите, мисс Робинсон.
Поколебавшись, мисс Кингстон-Брюс промолвила весьма
нелюбезно:
– Тогда будем вас ждать. Всего хорошего.
– Странная девушка, – заметил Томми, когда она вышла. – Я не
вполне в ней разобрался.
– Интересно, не она ли сама украла жемчужину, – промолвила
Таппенс. – Давай соберем книги, возьмем машину и поедем туда. Кстати, кем ты
собираешься быть? Все еще Шерлоком Холмсом?
– Думаю, для этого мне еще нужно попрактиковаться, – ответил
Томми. – Я ведь дал маху с автобусным билетом, верно?
– Верно, – кивнула Таппенс. – На твоем месте я бы не
особенно практиковалась на этой девушке, она острая, как игла. К тому же
бедняжка очень несчастлива.
– Полагаю, ты все о ней знаешь, изучив форму ее носа, – усмехнулся
Томми.
– Я могу догадаться о том, что мы увидим в «Лаврах», –
сказала Таппенс, не обращая внимания на сарказм. – Полный дом снобов,
стремящихся пробраться в высшее общество, и папашу-офицера, если таковой
имеется вообще. Девушка соглашается с их образом жизни и презирает себя за это.
Томми бросил последний взгляд на книги, теперь аккуратно
стоящие на полке.
– Пожалуй, – задумчиво промолвил он, – сегодня я буду
Торндайком.
– Едва ли в этом деле потребуется судебная медицина, –
заметила Таппенс.
– Возможно, ты права, – согласился Томми. – Но я умираю от
желания воспользоваться новой фотокамерой. Мне говорили, что там самый
замечательный объектив, какой только может быть.
– Знаю я эти объективы, – сказала Таппенс. – К тому времени,
как ты приспособишь затвор, затемнишь линзу диафрагмой, рассчитаешь выдержку и
наведешь на резкость, у тебя мозги расплавятся, и ты начнешь тосковать по
простому «Брауни».
– Держу пари, я добьюсь с этой камерой лучших результатов,
чем ты.
Таппенс проигнорировала вызов.
– Придется обзавестись ершиком для чистки трубок, – с тоской
промолвил он. – Интересно, где их продают?
– Можешь воспользоваться штопором, который тебе подарила
тетя Араминта на прошлое Рождество, – предложила Таппенс.
– Пожалуй, – сказал Томми. – Тогда я принял его за какое-то
странное орудие разрушения. Забавно получить такой подарок от убежденной
трезвенницы.
– Я буду Полтоном
[5]
, – заявила Таппенс.
