– Мы обыскали единственные два чемодана, достаточно большие,
чтобы в них можно было спрятать тело. Какой следующий факт в хронологическом
порядке?
– Вы пропустили один – когда хозяйка и мужчина, переодетый
медсестрой, прошли мимо официанта по коридору.
– Должно быть, это произошло раньше, чем мы поднялись в
лифте, – сказал Томми. – Мы едва не столкнулись лицом к лицу. Быстрая работа.
Я…
Он внезапно умолк.
– Что такое, сэр?
– Помолчите, mon ami. У меня возникла маленькая идея, из тех
ошеломляющих идей, которые рано или поздно приходят в голову Эркюлю Пуаро. Но
если так… Господи, только бы не опоздать!
Томми выбежал из парка. Элберт не отставал от него,
спрашивая на бегу:
– О чем вы, сэр? Я не понимаю.
– Ты и не должен понимать, – отозвался Томми. – Гастингс
никогда не понимал, что имеет в виду Пуаро. Если бы твои серые клеточки не были
на порядок ниже моих, какой, по-твоему, смысл был бы для меня в этой игре?
Прости, я болтаю вздор. Ты славный парень, Элберт. Ты знаешь, что Таппенс стоит
дюжины таких, как мы с тобой.
Запыхавшийся Томми ворвался в «Блиц». Завидев Эванса, он
отвел его в сторону и что-то быстро объяснил. Двое мужчин вошли в лифт вместе с
Элбертом.
– Четвертый этаж, – велел Томми.
Они остановились у номера 318. Эванс вынул ключ и открыл
дверь. Без всякого предупреждения они шагнули в спальню миссис ван Снайдер.
Леди все еще лежала на кровати, успев переодеться в пеньюар. Она изумленно
уставилась на них.
– Простите, что мы не постучали, – вежливо заговорил Томми,
– но мне нужна моя жена. Вы не возражаете освободить кровать?
– По-моему, вы спятили! – сердито крикнула миссис ван
Снайдер.
Томми задумчиво посмотрел на нее, склонив голову набок.
– Весьма артистично, – заметил он, – но это не сработает. Мы
заглядывали под кровать, но не в нее. Помню, я в детстве использовал такое
укрытие, играя в прятки, ложился поперек кровати под валик. А этот кофр стоит
наготове, чтобы позднее в нем вывезли тело. Только мы вас немного опередили. Вы
успели усыпить Таппенс, спрятать ее под валиком, а ваши сообщники из соседних
апартаментов – связать вас и заткнуть вам кляп в рот. Признаюсь, мы проглотили
вашу историю. Но если подумать, руководствуясь порядком и методом, то
становится ясным, что усыпить девушку, переодеть ее в мальчика-инвалида,
связать другую женщину и самому изменить внешность за пять минут физически
невозможно. Медсестра и мальчик служили приманкой с целью направить нас по
ложному следу. Предполагалось, что мы будем разыскивать их, сочувствуя миссис
ван Снайдер как невинной жертве. Помогите леди встать с кровати, Эванс. У вас
есть пистолет? Отлично.
Несмотря на пронзительные вопли, миссис ван Снайдер стащили
с ее ложа. Томми сорвал покрывало и поднял валик.
Под ним, поперек кровати, лежала Таппенс. Глаза ее были
закрыты, а лицо имело восковой оттенок. На момент Томми охватил ужас, но вскоре
он увидел, что ее грудь едва заметно поднимается. Таппенс усыпили, но она была
жива.
Томми повернулся к Элберту и Эвансу.
– А теперь, месье, – драматическим тоном произнес он, –
последний coup!
[47]
Быстрым внезапным движением он дернул миссис ван Снайдер за
тщательно причесанные волосы. Они остались у него в руке.
– Так я и думал, – сказал Томми. – Номер 16!
Примерно через полчаса Таппенс открыла глаза и увидела
склонившихся над ней доктора и Томми.
Опустим скромную вуаль на события последующей четверти часа,
по истечении которых доктор удалился, заверив, что теперь все в порядке.
– Mon ami Гастингс, – ласково произнес Томми. – Как я рад,
что вы все еще живы.
– Мы поймали номер 16?
– Я снова раздавил его, как яичную скорлупу, иными словами,
он в руках у Картера. А все благодаря маленьким серым клеточкам! Кстати, мне
придется повысить жалованье Элберту.
– Расскажи мне все.
Томми подробно описал происшедшее, опустив кое-какие детали.
– И ты не сходил с ума от тревоги за меня? – слабым голосом
спросила Таппенс.
– Вообще-то нет. Ты ведь знаешь, нужно сохранять
хладнокровие.
– Лгунишка! – воскликнула Таппенс. – Ты до сих пор на себя
не похож.
– Ну, возможно, я немного беспокоился, дорогая. Как бы то ни
было, теперь мы прикроем наш бизнес, верно?
– Конечно, прикроем.
Томми облегченно вздохнул:
– Я надеялся, что ты будешь благоразумной. После такого
шока…
– Шок тут ни при чем. Ты знаешь, что я не возражаю против
потрясений.
– Гарантия прочности как у резиновой косточки, – пробормотал
Томми.
– У меня найдется работа получше, – продолжала Таппенс. – И
даже более возбуждающая. Та, которой я еще никогда не занималась.
Томми с опаской посмотрел на нее:
– Категорически запрещаю, Таппенс!
– Ты не можешь ничего запретить, – отозвалась Таппенс. – Это
закон природы.
– О чем ты говоришь, Таппенс?
– О нашем ребенке, – объяснила Таппенс. – В наши дни жены не
сообщают об этом шепотом, а кричат во весь голос. У нас будет ребенок! Томми,
разве это не чудесно?
