— Мерси. Так, что тут у нас? Неизбежная… хм… Во фамилия, а? Неизбежная Ева Владимировна. Слушай, ничего если я ей позвоню?
— А мне-то что? Звони, если хочешь.
— На тебя ссылаться?
Тарас задумался, вспоминая былое, после чего решительно замотал головой:
— Не, лучше не надо. Мы с ней…того… Короче, Андрюх, если что — ты меня не знаешь!..
Ленинградская обл.,
дер. Даймище
учебная база Гидромета,
8 июля 2009 года,
среда, 15:40
После обеда, когда студенческая бригада за № 2 продолжила на Оредеже занятия по измерению расходов воды, к Ольге подошёл Кирилл, которого гоняли в барак за исправным секундомером, так как имеющийся в наличии категорически отказывался заводиться.
— Иоланта Николаевна, вас там, у ворот, какой-то мужик спрашивает.
— Что за мужик?
— Не знаю. На синем «Опеле» приехал. Говорит, вы с ним договаривались.
Вспомнив, что синий «Опелёк» имеется у Гронского, и что они действительно накануне вроде как договаривались, Ольга направилась к капитанскому мостику Вульф.
— Анна Бернгардовна, вы не будете возражать, если я вас ненадолго покину?
— Да ради бога. Ступайте, голубушка. Всё равно, думается мне, что через полчасика мы закончим. Если, конечно, Синюгина не утопит вертушку… Кстати, вы, помнится, сегодня к сыну собирались? Так и поезжайте себе. Мы тут и без вас сдюжим.
— Спасибо, — поблагодарила Прилепина, никак не ожидавшая такого щедрого подарка, и торопливо направилась к воротам. Крайне заинтригованная тем, какие-такие соображения намеревается ей озвучить главный редактор муниципального листка. Вчера вечером Ольге показалось, что пресловутые «соображения» Константин Павлович выдумал сходу. Исключительно для проформы, дабы не выходить из неприятного разговора уж совсем конченым продажным писакой. А вот — подишь ты! Сдержал слово, в самом деле приехал
Вот. Здесь собранные мною за последние полгода материалы по деятельности местных властей в целом и господина Чугайнова в частности, — безо всяких предисловий начал Гронский и протянул Ольге увесистую папку. На долю секунды рукав его джинсовой рубашки задрался, и Прилепина увидела на левом запястье розовый, внушительных размеров шрам. — Долгое время собирал исключительно для себя. В научно-популярных целях. Думал, когда-нибудь написать на их основе книгу. Что-нибудь навроде «История города Глупова-2»… Возьмите, это значительно облегчит вам жизнь, если вы всерьез возьметесь бодаться с Чугайновым и его командой.
— А не опасаетесь, что Сан Саныч как-нибудь да и прознает о вашем… научно-популярном хобби? — спросила Ольга, с благодарностью принимая папку. Сейчас она была искренне рада, что журналист всё-таки оказался порядочным человеком.
— Ничего, мне не привыкать быть битым. Знаете, как говорят в нашем медиасообществе? «За одного битого журналиста редактор двух небитых дает». И вообще — будем считать, что вчера вы меня убедили и во мне проснулись остатки совести.
— Спасибо вам, Константин Павлович.
— Можно просто — Костя.
— В таком разе — можно просто Ольга! Спасибо за материалы, Костя. Обещаю, сделаю всё возможное, чтобы о вашей причастности к сбору этих материалов никто не узнал.
— Верю вам безоговорочно.
— Вы сейчас куда?
— Обратно. В Сиверский… Если, конечно, вы не пригласите меня на ответную чашку кофе.
— Я бы с удовольствием, Костя. Но мне сейчас нужно ехать в детский лагерь, к сыну. Времени совсем нет — не хочется затемно назад возвращаться.
— А что за лагерь?
— «Солнышко». Знаете такой?
— Конечно. Так, давайте, я вас отвезу?
— Правда? Ой, я была бы вам безумно признательна… Я… я могу заплатить.
Гронский поморщился:
— Перестаньте. Как вам не совестно? Мне самому будет чертовски приятно оказать вам такую незначительную услугу.
— Тогда буквально десять минут, ладно? Я только отнесу вашу папку и заберу сумки.
— А можно… э-э… я вас провожу? Интересно было бы взглянуть на быт современных деятелей науки. Вы с преподавателями живете или…?
— Или. Я живу в бараке студенток. Ну хорошо, пойдемте. Проведу вам маленькую экскурсию по нашей базе…
Санкт-Петербург,
8 июля 2009 года,
среда, 16:12
Относительно небольшой, но зато очень зелёный и уютный скверик вокруг памятника Екатерине Великой, что на площади Островского, питерцы иначе как «Катькин садик» не называют. Скверик этот является объектом традиционного паломничества туристов, подавляющее большинство из которых даже не догадывается, что место это пользуется дурной славой у горожан традиционной ориентации. Поскольку уже не одно десятилетие как садик этот облюбовали городские геи. Именно по этой причине Мешок и не любил назначать встречи здесь, испытывая стойкую брезгливую неприязнь к подобного рода публике. Ну да сегодня не он выбирал диспозицию, так что пришлось смириться с предложением барышни с интригующей фамилией Неизбежная и притащиться на рандеву именно сюда.
Ева Владимировна оказалась миниатюрной брюнеткой неопределенного возраста — ей могло быть как 18, так и 28. Раскованная, очень смешливая и непосредственная, пестрящая обилием татушек и пирсинга, щедро рассыпанных по загорелому телу, госпожа Неизбежная являлась весьма благоприятным материалом для лёгкого флирта с интересным продолжением. Так что было непонятно, какая-такая чёрная кошка в свое время пробежала между нею и Тарасом. Охмурить такую девушку, как показалось Мешку, было легче лёгкого. А уж «за обидеть» — и язык не повернётся, и рука не поднимется.
Все скамейки в эту прайм-таймовую пору были плотно оккупированы праздно шатающейся публикой, так что Андрею с Евой ничего не оставалось как вежливо потеснить двух благообразного вида старичков, азартно сражающихся за шахматной доской. Наводящих, равно как вопросов со скрытым подтекстом, изобретать не потребовалось: барышня охотно делилась воспоминаниями и тараторила без умолку, одну за одной попыхивая ментоловым «Вогом».
— …Костик Гронский, он вообще странный был товарищ. Такой, знаете, малёхо на голову пришибленный.
— Как же ему, такому пришибленному, доверяли отдел политики в одной из ведущих городских газет?
— Да нет, в профессиональном плане у него всегда всё было «по пять». Но вот что касается остального… Особенно, в вопросах общения с женщинами. По большому счету, пока к нам не устроилась Дашка, мы вообще были уверены, что Гронский — педик. Ни разу, ни с кем, ни с одной. Ни взглядом, ни полунамеком. У нас выпускающая редактор на спор как-то попробовала его напоить и соблазнить.
— Получилось?
