— Вчера под вечер объявился, — скривившись как от зубной боли, подтвердил Жмых.
— Учтите! Тема с этой Неждановой — архисерьезная! Это всё идет в рамках дела Литвина.
— Я уже просто физически не могу слышать эту фамилию, — пожаловался Павел Андреевич.
— Ничего не поделаешь, в этом году Литва — наш главный бренд. Есть установка, ОТТУДА, — Пиотровский ткнул пальцем за спину, в сторону портретов, — устроить показательный процесс. И не мне вам объяснять, что случится, если показывать в конечном итоге будет нечего. А пока, скажу вам по большому секрету, у наших коллег из СКП, похоже, всё к тому и идет…
— …Уф-ф, как все-таки вовремя эта журналисточка позвонила! — не смог сдержать своего восхищения Павел Андреевич, когда они с Мешком покинули высокие своды высокого начальства.
— Еще бы! — лукаво прищурился Андрей. — Но, между прочим, она опоздала со звонком на целых четыре минуты.
— ЧТО? — удивленно притормозил Жмых.
— Я говорю: молодые девушки во все времена никогда не отличались пунктуальностью… Ладно, забыли. Ты мне, Пал Андреич, поведай лучше, за какую-такую нежданно-негаданную Пиотровский под занавес вещал? Я ведь про это ни ухом ни рылом.
— Не грузись раньше времени, — отмахнулся Жмых. — Там пока еще до конца неясно: срастется или нет.
— Но я так понимаю, что для нас…
— Правильно понимаешь. Для нас всяко лучше, чтобы не срослось…
* * *
Как это заранее и было обговорено с Сергеичем, оперативный «пепелац» вез опаздывающего на деловую встречу господина Гурцелая кружными путями и максимально не спеша. Дабы Анзори Паатович в полной мере вкусил все прелести перемещения по городу в час пик на общественном транспорте и по ремонтируемым улицам.
Достигнутый эффект превзошел самые смелые ожидания: подпрыгивая на ухабах и выбоинах, уже порядком изгваздавший в грязном салоне свой белоснежный летний плащ, Гурцелая впал в состояние легкой прострации и, похоже, с трудом воспринимал вокруг него происходящее.
— А на чем это мы едем? Типа, «маршрутка», да? — потрясенно спросил Анзори Паатович, в очередной раз подпрыгнув и больно ударившись грудной клеткой о спинку впереди стоящего сиденья.
— Э-э, зачем обыжаешь, дарагой? — пародируя, включил акцент Джамалов. — Это есть наш служебный и единственный бронетранспортер.
— Нет, вы че, в натуре, что ли?
— В натуре, оно в прокуратуре. А у нас, всего лишь, проза жизни, — хмуро отозвался Холин.
— Так ведь такое ведро даже на запчасти никто не купит!
— А мы его продавать и не собираемся. Иначе — на чем ездить будем?
— Нет, мужчины, вы это че, на полном серьезе, да?
— Ильдар, ты сегодня как, расположен к шуткам? — поинтересовался у коллеги Григорий.
— Я? Нет!
— Я тоже. — Холин прошел по салону и громко, так чтобы услышал Анзори, обратился к Афанасьеву: — Сергеич, ты бы хоть коврики на полу от кровищи отмыл, что ли? А то перед людями неудобно.
— Лично мне не мешает, — не оборачиваясь, посмеиваясь одними глазами, равнодушно парировал водитель. — Сами жмура грузили — сами теперь и мойте. Я вас сразу предупреждал.
Гурцелая с тревогой всмотрелся в пол. И действительно разглядел на грязных резиновых ковриках какие-то бурые пятна.
— А что за жмур? — спросил он осторожно.
— Бывший клиент, — охотно пояснил Гриша. — Навроде тебя… Не уберегли.
— И что вам за это было?
— Мешку — это наш зам по опер, ну да ты его видел, строгача влепили. А сменный наряд на квартальную премию попал: по пять штук от оклада срезали. Ни за что ни про что.
— Баксов?
— Фунтов стерлингов.
— Поворачиваю на Римского-Корсакова. Дальше куда? — уточнил Афанасьев.
— В самое начало, отель «Амбассадор», — подсказал Джамалов.
— Только где-нибудь, не доезжая, припаркуйся, да? — заволновался Анзори Паатович. — Не дай бог, серьезные люди увидят, на чем приехал. Смеяться будут, да.
— Тебе сейчас не об имидже — о здоровье думать надо, — наставительно заметил Холин. — А впрочем…Хозяин-барин, можем и прогуляться… Главное, чтоб нам тоже не попасть. На квартальную.
Последний, прямо скажем недвусмысленный, намек Гурцелая категорически не понравился, и он одарил Григория молчаливым, злобным взглядом…
— …Андрей! У нас всё идет по плану… Нет-нет, не переиграли. Отвечаю!.. Да… Жека выстрелил идеально… Клиент? Начинает проявлять явные признаки беспокойства… С газетой, это ты классно придумал — Анзорика после прочтения ажно перекосило всего… Сейчас? Сейчас на Римского-Корсакова, типа деловой обед… Я тоже так думаю… Потом вроде как едем в Зеленогорск, так что, думаю, раньше десяти вечера в адрес не возвратимся… Да… Тогда пока всё — готовьте с Виталькой тему с лифтом.
Джамалов убрал телефон, восхищенно причмокнул в адрес проходящей мимо блондинки в мини-мини и, весело насвистывая, возвратился в холл отеля…
* * *
Воодушевившись звонком Ильдара, Мешечко расслабленно откинулся в своем кресле и закинул ноги на стол. К неудовольствию не переносящего табачного дыма Кульчицкого, закурил, достал из ящика стола какую-то брошюру и, раскрыв наугад, попытался начать читать. Но не смог, так как уже через пару секунд зашелся в приступе гомерического хохота.
— Ты чего там такое смешное читаешь?
— С утра у тебя на столе нашел. Приснопамятную инструкцию по профилактике суицидов среди личного состава, — давясь от смеха, с усилием пояснил Андрей.
— Так она у тебя? Блин, а я уже всё перерыл! Хоть бы предупредил!
— Извини, дружище! Не думал, что эта вещь тебе настолько дорога.
— Не понимаю, что там могло тебя так развеселить?
— Знаешь, дружище, всё! А особливо вот это… Сейчас… — Мешечко поискал страницу. — Во! «Вас должны насторожить словесные заявления сотрудника типа: «ненавижу жизнь», «они пожалеют о том, что мне сделали», «никому я не нужен». И, особенно, вот это место, — не сдержавшись, он снова зашелся в корчах. — Это… «это выше моих сил».
— И по-твоему, это смешно? — невозмутимо спросил Олег Семенович.
— По-моему… это… это… выше… моих… сил.
В кабинет замов заглянул полковник Жмых:
— Отрадно видеть! В здоровом теле — здоровый смех.
— Добрый день, Павел Андреевич! — как ужаленный подскочил с места замполич, вытягиваясь во фрунт. Мешечко же ограничился лишь тем, что убрал со стола ноги.
— Добрый-добрый. Что это вас так развеселило?
— Да мне Олег Семенович сейчас анекдот рассказал, — подставил соседа Андрей, убирая брошюру. — Очень смешной.
