Как в детском саду. Преподнося урок.
Скорее всего, решила баба Надя, ей было нелегко убеждать «коллег» в правдивости своих слов, — признаем честно, как ни старалась баба Надя, но в голове то и дело мелькала мысль: «А не бредни ли сумасшедшей я сейчас выслушиваю?» — и теперь, когда начальник службы безопасности отеля лично столкнулся с хитроумными вывертами преступника, успокоилась. Как будто даже забавлялась, наблюдая за недоумением «профессионалов сыска». В глазах читалось спокойное ехидство — что, мол, съели, господа сыскари? А я вам говорила, я предупреждала… Этот убийца следов не оставляет. Он вам не по зубам.
— Хотите, я опишу вам, как будет объясняться перед следователем Саша Баранкин? — спросила, почти не пряча легкую насмешку, хозяйка номера.
— Хочу! — ершисто выпалил Пал Палыч.
— Извольте, — невозмутимо повела плечом Разольская. — Начну с того, что Саша Баранкин был у Сергея Федоровича лицом особо доверенным. Он выполнял его мелкие поручения, к штату непосредственно охраны принадлежал номинально — только числился. А в основном был у Махлакова мальчиком на побегушках. — Генриетта взяла со столика чашку с остывшим чаем, сделала глоток. — Я вполне могу представить такую картину. Новогодняя вечеринка в офисе. Двадцать седьмое декабря. Подвыпивший, размягченный душой Сережа приобнимает «доверенное лицо» и говорит: «А не заказать ли нам, Сашка, циркача на мой день рождения? Порадуем Бяку»…
— Бяка — это кто? — встряла обожающая конкретику бабушка Губкина.
— Бяка — это я. Домашнее прозвище. Но суть не в этом. Придумать приглашение артиста циркового жанра на день рождения Сережа действительно мог в последний момент. Он знал — я буду счастлива. Я буду растрогана. Баранкин берет под козырек — будет исполнено, шеф. Но, загуляв на корпоративах, забывает о приказании. — Генриетта исподлобья оглядела слушателей. — Могло быть так? — Ответила сама: — Могло. Очнувшийся после загула Саша второго января мчится в агентство. Разыскивает фокусника Пугачева — Сережа вполне мог где-то раньше видеть выступление артиста и вполне в его духе захотеть чего-то определенного, проверенного, качественного. На радости друзей Сережа никогда не экономил. Пугачев соглашается приехать в «Мельниково» за повышенный втрое гонорар.
Почему Баранкин позже не отменил выступление Пугачева, узнав о смерти шефа?.. Вполне могу предположить ответ: «Сергей Федорович мне был отцом родным. После его смерти я пребывал в шоке. Горе подкосило. Выбило все из головы. О Пугачеве забыл напрочь. Не до того мне оказалось».
Генриетта снова смочила горло чаем, посмотрела на примолкших гостей:
— Как нам такой рассказ? Убедительно звучит?
— Вполне, — после короткого раздумья ответил Архипов. Потер пятерней скулу. — Жаль, жаль… Я надеялся разыскать Баранкина и припереть его к стенке…
— Ничего не получится, — жестко обрезала Генриетта. — Он будет говорить примерно то, что вы сейчас услышали. Ему не удастся ничего предъявить.
— А вы как будто довольны? — пробормотал начальник службы безопасности.
— Я могу быть довольна, Павел Павлович, только тем, что вы воочию увидели, с чем мне пришлось столкнуться шесть лет назад, — мягко возразила бывший циркачка. — Шесть лет назад так же хитроумно убили моего мужа. Я догадалась об лом только спустя пол года, когда сама чудом осталась в живых. Поделилась догадками с Терентием Богровым — он тоже умер.
— Сочувствую. И что же вы теперь намерены делать?
— Заниматься математикой, — развела руками Генриетта Константиновна. — Похоже, помочь в поисках убийцы могут математические выкладки. Но впрочем, и тут я не уверена. После смерти Миши все слишком запуталось.
Разольская повернулась к окну, на несколько минут забыла о гостях…
— О каких математических выкладках вы толкуете? — вернул ее к действительности Палыч.
— Ах да, простите… Я тут уже попыталась устроить для Надежды Прохоровны экскурс в прошлое… Хотела показать, как все запутанно с финансовой стороны… — Запнулась, прищурила глаза, глядя на Архипова. — Вот, Павел Павлович, вас не удивляет, что мы приехали в отель на поминки, где ранее намечалось торжество? Что остаемся здесь сейчас, несмотря на смерть одного из нас… Не удивляет?
— Есть немного.
— Объясню. Мы приехали сюда утрясти важные финансовые вопросы, только обострившиеся после смерти Сережи. Теперь, после гибели Миши, количество этих вопросов значительно умножилось. Никто из нас с места не двинется, пока не будет выяснено главное — будем ли мы продавать холдинг или оставим все как есть. Недавно появилось хорошее, адекватное предложение по продаже бизнеса, и компаньоны намерены решить: согласны ли мы на это предложение или оно будет отклонено.
«И как эта трезвая рассудительная тетка могла притворяться сумасшедшей?! — в который раз, поражаясь неуловимой многоликости Разольской, подумала Надежда Прохоровна. — Такие мозги в глубине не спрячешь. Прорвутся наружу».
Не иначе артистические навыки сказываются.
Или — страх. Он кою хочешь притворяться научит, мозги вывернет, душу высушит.
— …Еще шесть лет назад, — продолжала тем временем Разольская, — у нашего предприятия было три совладельца с равными долями акций — Разольский, Махлаков, Богров — без преимущества держателя «блокирущего» пакета акций. Никто не имел даже малейшего перевеса «плюс одна акция». Все решалось коллегиально, среди трех друзей. Прошу заметить — друзей настоящих, преданных. Правила были установлены еще при образовании компании на заре перестройки. У нас закрытое акционерное общество, в уставе очень жестко прописано: активы не уходят на сторону, если на то не будет специального разрешения каждого из совладельцев. Вначале акции обязаны быть выставлены на внутренние торги. Я доходчиво объясняю?
Архипов важно мотнул подбородком, Надежда Прохоровна, догадываясь, что разговор подбирается к «математическим выкладкам», не отважилась просить уточнений, залезать в дебри — застрянешь в них, а толку может не прибавиться.
— После смерти Андрюши всю его долю получила я, как единственная наследница. Терентию в равных долях наследовали Аделаида и сын Миша. Активы Сережи разделены между женой, сыном и невесткой Анютой. Недавно поступило предложение продать бизнес, и мнения акционеров по этому поводу разделились: я выступила против продажи, меня поддержали на совете директоров Аделаида и сын Сережи — Федор. Свои акции Федя получил еще от первой жены Сергея — Ольги в наследство. Ольга скончалась одиннадцать лет назад, при разводе она получила долю в холдинге, теперь эти десять с лишним процентов дают Федору право голоса. Четыре недели назад я, Аделаида и Федя заблокировали решение о продаже предприятия.
— Вопрос о продаже бизнеса, как я понимаю, поднимал покойный Махлаков? — спросил быстро считающий Архипов.
— Вы правильно все уловили, — похвалила его бизнесменша. — Примерно месяц назад Сережа пришел ко мне домой и начал уговаривать расстаться с холдингом. Тогда я отказала. Не была готова, так как этот разговор явился полной неожиданностью, а у меня были причины не действовать впопыхах. Я отказала. Сюда же я приехала поддержать противоположное решение. Сейчас я готова расстаться с предприятием.
