– С подругой все вообще понятно, – деловито разбирал по пунктам Максим все, что казалось им неразрешимым и необъяснимым. – Она с первой минуты вела себя со мной как кошка. Пыталась говорить про Алису гадости, но я не позволил. Значит, все время вашей дружбы она завидовала тебе и тихонько ненавидела, милая. Потому и дружила с твоими врагами. В частности, с Марией Ивановной. Может, даже информацию ей сливала, когда ее зять к тебе в гости лыжи вострил. Вострил ведь, да?
Алиса промолчала, растерянно улыбнувшись Новикову. Глаза ее извинялись, это он точно прочел. Извинялись за то, что они втянули его в эту нелепую историю.
– Да… Складно, – проговорил Володя, отворачиваясь, Алиса ни в чем перед ним не виновата, чего она. Он взрослый мальчик. И сам выбрал, куда и с кем ему идти. – А как же быть с Андреем?
– А что с ним? – Максим почти беспечно улыбнулся. – Парень привязался к первому встречному. К первому, кто кусок колбасы с хлебом ему дал, пока родителям некогда.
– А сейчас он где?
– Ой, да мало ли! В таком возрасте, да без надзора! Он мог куда угодно укатить.
– Не мог, – не согласился Новиков.
– Не мог, – вторила ему Алиса. – Он переживал за…
Она запнулась, прикусив губу. Поверить словам Макса об Аристове было почти невозможно. Она помнила, как Петр Иванович смотрел на нее в больнице: с азартным интересом и немного с жалостью. Он словно узнавал ее, словно сравнивал, а годится ли она ему в самом деле в дочери, коли уж так все сложилось? И жалел при этом, дочкой называл. А кашу какую варил вкусную, а дом в порядок привел за три часа. И в дедовой пижаме и своих смешных очках он совсем не походил на уголовника. На уставшего пенсионера – да, но на убийцу – нет.
Хотя она может и ошибаться, как ошиблась в подруге Тае, с которой многие годы славно дружила.
– Подростки быстро забывают как плохое, так и хорошее, – заметил Максим, схватил с блюда последнюю ванильную булку, на которую уже зарился Володя, и откусил от нее добрую половину. – Побежал с остановки, пацаны его позвали, он и про тебя, и про Аристова позабыл тут же. А если еще и девчонки рядом были, то тогда вообще. Так ведь у нас всех бывало в отрочестве, что молчишь, журналист?
Оттого, как он назвал его, ловко копируя манеру Савосина, Володю едва не вывернуло. Еле сдержался, чтобы не нахамить.
Может, и правда послать их к черту и уйти отсюда, а? Забыть, забить. Купить пива в гастрономе на углу своего дома, рыбы, позвонить Ляльке, напиться с ней до одурения и прокувыркаться в постели до утра, а? А в понедельник выйти на работу на прежнее место. Пускай и с испытательным сроком, но кабинетик-то ему вернут. Это не в вонючем хлеву сидеть в пластиковой прозрачной коробке, где ты весь как на ладони, и подремать не смей. Где должен сочинять нелепые страшные истории, места которым нет в реальной жизни. В ней – в жизни этой реальной – все намного прозаичнее.
– У меня в отрочестве такого не было, – прервал он безрадостное течение собственных отступнических мыслей. – В моем детстве меня кормили родители и следили, чтобы я ночевал дома, а не у преступных элементов в каморке под лестницей. И одевали и обували соответственно, чтобы я не мерз зимой и не бегал от холода и от…
А вот говорить им про мужика, припустившего за Андрюшкой вчера с остановки, он не станет. Алисе нервы мотать ни к чему, а этому чрезвычайно заботливому и рассудительному красавцу знать об этом нужды нет.
– Значит, живут там приличные люди… – пробормотал Новиков задумчиво, катая крошки от булки по скатерти. – И преступниц с кличкой Луня, конечно же, в природе не существует?
– Не знаю, – честно признался Максим. – Пока не выяснили ничего. Пробили по базе – пусто. Попросил копнуть глубже, обещали, но не сей же момент.
– А к Аристову тоже обещали через неделю пустить?
Высокие скулы Максима покрылись румянцем, и он сделал Новикову страшные глаза, чуть скосив потом их в сторону Алисы. Володя кивнул, что понял. И как только Алиса вышла из комнаты в кухню, пообещав накормить их ужином, Максим сказал:
– Не стоит ее напрягать! Ну, хватит с нее уже, Володя! Она же только из больницы после ранения, и тут снова…
Он замолчал в тот момент, когда Алиса вынырнула из кухни, спросив, кто хочет телячьи отбивные. Хотели, разумеется, все. И с вареной картошкой и салатом.
– Так можно к нему, я не понял? – спросил Новиков, когда она ушла опять.
– Можно, можно, завтра к десяти подъедешь, – Максим продиктовал адрес. – Там на твое имя будет выписан пропуск, коль тебе не терпится. По мне, так быстрее бы все это забыть, вычеркнуть из ее памяти навсегда. И зажить долго и счастливо.
– Чего это? Или жениться собрался? – с кривой улыбочкой поинтересовался Володя, пряча в карман брюк бумажку с адресом следственного изолятора.
– Собрался. И чем скорее, тем лучше. Чего тянуть? Я чувствую, что это моя женщина… – Макс запнулся, задумался, взглянул на Владимира, будто искал в нем поддержки. Но Новиков смотрел на него отстраненно, не простив ему ни Алису, ни «журналиста». – Понимаешь, мне разъезжать много приходится по делам бизнеса, а ее тут оставить одну я не могу, пока все это незримо носится в воздухе.
– Что носится? – удивленно воскликнул Новиков. – Опасности-то вроде уже и нет. Ты же нам все разложил только что по полочкам.
– Это я не нам, а ей разложил. А как на самом деле дела обстоят, я не знаю. Потому и хочу ее возле себя держать. Знать, что с ней все в порядке, что она жива и здорова. Но ты журналист… Ты волен поступать как хочешь. В конце концов, это твоя работа…
Глава 13
Его работа! Его работа, мать их ети!!! Он волен поступать, как ему хочется!!!
Если так, то он должен был сейчас остаться после вкусного сытного ужина в доме Алисы и помочь собирать ей чемоданы. Опустошать полки шкафа, укладывать ровными рядами белье с кофточками, потом чемодан захлопнуть и…
И перевезти эту милую девочку к себе домой. Вот так приблизительно ему хотелось. А вместо этого он чувствовал себя выставленным за порог глупцом. Почему глупцом? Да потому что волею нелепого случая оказался вовлеченным в нелепейшую историю, выхода из которой он не видел. А не видел потому, что не хотел из нее выходить, из истории этой, вот! И если Максу плевать на всех: на странную Александру Ершину, погибшую под колесами автомобиля, на Аристова, которого то ли умело подставили, то ли убрали с глаз долой до поры до времени, что в принципе одно и то же. На Андрюшку плевать, которого нигде никто найти не может. То ему лично, Новикову, не плевать! И дело тут почти совсем не в той сенсационной бомбе, о которой он долгое время мечтал как журналист.
Новиков остановился в нерешительности между двумя домами, скомкал в кулаке бумажку с Андрюшкиным адресом, который ему наспех написала Алиса перед тем, как из дома выставить. Посмотрел на темные окна квартир. Время близилось к одиннадцати вечера, многие уже улеглись. Но не факт, что Андрюшкины родители жаворонки.
