— Ну, и кем он стал, этот мальчик?
— По нынешним понятиям — никем. Нищий математик-теоретик. И муж, кстати, этой распрекрасной Аськи. Она уже в дверь не проходит из-за своих пирожных.
— Вот видишь. Наверное, она теперь тебе завидует. Ты — светская львица, вокруг тебя вьются богатые мужчины. Какая женщина об этом не мечтает?
— Та, которая знает этому цену, наверное. Дело в том, что школьные красавицы забрали все лучшее. Может, оно им и не нужно. Может, они на самом деле хотят хвостом мести перед денежными мешками без мозгов и чувств.
— Кате нужен Игорь, — мягко сказала Анна Ивановна.
— Не знаю. Не уверена.
В дверь позвонили, Топик вылетел из спальни и помчался мимо них в холл.
— Это Дина с Чарли, — радостно сказала Анна Ивановна. — Он ее всегда по звонку узнает.
— Хирургическое вмешательство пока не требуется, — торжественно возвестила, входя, Дина.
— Ты ради этого ездила к ветеринару? Меня бы сначала спросила, — проворчала Алена. — Ампутация «прибылых» пальчиков — это вмешательство в частную жизнь собаки. Чарли тебе сказал, что они ему не нужны? Да он, может, от них в восторге.
— Я тоже пришла к такому выводу. А вы о чем говорили, когда я вошла? Мне показалось, вы чем-то взволнованы.
— Да так, — уклончиво ответила Анна Ивановна. — О Кате вспомнили.
— Я о ней вообще ни на минуту не забываю. Ой, забыла рассказать. Николай Иванович на днях такую историю поведал. У его знакомого тяжело больна же^на. Никто не мог ей помочь, там дело не только в болезни, но и в психологических проблемах. И вот она сама нашла какую-то ясновидящую или целительницу, короче, экстрасенса. Один раз сходила к ней, и все изменилось. Теперь у них в доме мир и покой.
— Она больше не тяжелобольная? — насмешливо спросила Алена.
— Больная, конечно, у нее что-то неизлечимое. Но ее отношение ко всему изменилось. Появилось умиротворенное, даже счастливое восприятие жизни. В общем, я так поняла. И подумала: а что, если найти эту колдунью? Катю ей показать? Или просто посоветоваться?
— Дина… — Алена смотрела на нее с недоумением. — Надеюсь, ты не всерьез? Ты же не веришь на самом деле в эту чертоплюшину?
— По большому счету, нет, конечно. Но вдруг? Я всегда допускаю какое-то «вдруг».
— А я верю, — заявила Анна Ивановна. — А врачам не верю.
— Послушай меня, Дина, — тоном терпеливой воспитательницы произнесла Алена. — Ты не можешь бегать ко всем колдунам, которые знакомым твоих знакомых мозги пудрят. Такую задачу перед тобой может поставить только твой Сергей, который натаскивает тебя на поиск как рабочую овчарку. Я считаю, что прежде всего нужно знать мнение специалистов. Кстати, я читала, что, например, Кашпировского проверяли ученые, после чего выдали лицензию на его, по-моему, чудовищную деятельность.
— Да… — задумалась Дина. — Кашпировский — сильный гипнотизер. Не знаю, как там насчет ясновидения. Но Вангу тоже проверяли ученые. Хотя сейчас, мне сдается, можно спокойно колдовать по лицензии, купленной в переходе или сляпанной на домашнем компьютере. И там будет настоящая печать Минздрава. Так поступить легче всего не только мошенникам.
— Ладно, девочки, всегда можно что-нибудь придумать. Главное — быть вместе в трудную минуту, — подытожила Анна Ивановна.
— А быть вместе в легкую минуту — тоже главное, — Дина прижалась к теплому плечу Анны Ивановны. — И потому слушайте мое решение: Анна Ивановна едет с нами на презентацию.
— Дина, ты что… Да я…
— Вы хотели посмотреть на «счастливые» бриллианты. Значит, вы на них посмотрите.
* * *
— Вы хорошо себя чувствуете, Галина Петровна?
Женщина, которую привели на допрос к следователю отдела убийств Славе Земцову, выглядела совершенно больной. Слезящиеся глаза, полуоткрытый рот, сухие потрескавшиеся губы, которые она постоянно облизывала. Слава достал из холодильника бутылку минеральной воды, налил полный стакан и протянул подследственной. Она жадно выпила, не глядя на Славу. Казалось, она его просто не видит. Сергей, которого Земцов вызвал на «странное» дело, как тот просил, не сводил глаз с лица женщины. Это было не лицо, а маска ужаса и смерти.
— Галина Петровна! — повторил Слава громче. — Вы меня слышите? Я спрашиваю, как вы себя чувствуете?
— Я? Да, слышу. Нормально. Чувствую себя нормально. Я только не знаю, где Маришка!
— Ваша дочь в больнице.
— А Витя?
— Если вы имеете в виду своего мужа Виктора, то он умер. Он убит. Галина Петровна, мы уже в третий раз начинаем разговор с этой точки. Если вы не в состоянии вспоминать то, что произошло в вашем доме, скажите. Мы вызовем врача.
— Зачем врача? У меня ничего не болит. Я могу вспоминать.
— Стало быть, возвращаемся к тому дню, когда вы отпросились с работы, сказав, что вам позвонили насчет заболевшей дочки. Вы помните?
— Да. Я сказала девочкам и начальнику смены, что мне позвонили насчет Мариши.
— На самом деле вам никто не звонил. Почему вы отпросились домой?
— Не звонили?
— Ладно, поехали дальше. Вы пришли домой и увидели нечто такое, что вас потрясло. Кого вы увидели?
— Витю и Маришу.
— Что они делали?
— Наверное, телевизор смотрели.
— Они не смотрели телевизор. Ваш муж что-то делал с вашим ребенком, из-за чего вы выбежали на кухню, схватили нож, вернулись в комнату и нанесли ему десять ножевых ран. Вы убили своего мужа, Галина Петровна.
— О-о-ой! — раздался леденящий душу вопль. Иванова закрыла лицо руками, раскачиваясь будто от невыносимой боли.
Слава растерянно посмотрел на Сергея, который на протяжении всего допроса курил у окна. Тот пошарил в кармане куртки, нашел пластинку валидола, подошел к Галине Петровне, мягко отнял ее руки от лица и сунул в рот таблетку.
— Подержите, пожалуйста, под языком. — Она посмотрела на него, и Сергей содрогнулся: такое страдание было в ее смятенных глазах. — Слава, может, на сегодня достаточно?
— Посмотрим. Попытаемся сначала еще поговорить. Галина Петровна, вы увидели, что ваш муж истязает ребенка, и потом убили его в состоянии аффекта, то есть сильного душевного волнения, да?
— Нет, я ничего не видела.
— А ваша дочка рассказала, что отец над ней издевался, у нее по ногам текла кровь, и в это время вы вошли в комнату. Вот, читаю: «Мама не сколько минут стояла и смотрела». Так показала девочка следствию. Вы думали в эти несколько минут, что хотите убить его?
— Нет, я не могла. Я курицу в деревне зарезать не могу.
— Но вы в тот же день признались, что убили мужа по приказу какой-то гадалки. Что это значит?
