Константин Николаевич уже давно думал не о Кате, а о своей собеседнице. Что-то с ней было не так. Он пытался поймать ее взгляд или хотя бы определить цвет глаз. Но странные расширенные глаза с точечками зрачков ускользали, смотрели сквозь него, а почти бесцветная, как будто полинявшая радужка временами начинала светиться ярко-голубым, совершенно необычным цветом. Он прошелся по комнате, взял в руки фотоальбом, лежащий на столе.
— Вы позволите? Спасибо. Хорошие фотографии. Ваш муж снимал? Ох, что это я. Муж ведь стоит с вами. Это он? Симпатичный. А кто делал снимки? Катя? Хорошо. Это, видимо, ваш сын. А это Катин муж, Игорь. Его я знаю. Интересно: у вас, кажется, нет Катиных фотографий. Никто, кроме нее, не умеет снимать?
— Умеют. Она просто не любит фотографироваться.
Константин Николаевич остро взглянул на узкие, плотно сжавшиеся Валины губы. Они как будто закрыли лицо на замок. Он понял, что разговор закончен.
— Ну, что ж. Извините, что утомил вас. Спасибо за беседу, угощение. И позвольте все-таки совет. Нужно заняться своим здоровьем. Я могу договориться в институте неврологии насчет обследования: надо сделать компьютерную томограмму, магнитно-резонансную. Просто исключить неверные варианты. Вот моя карточка, позвоните, когда примете решение, за вами приедет машина. Я как врач предполагаю вот что: это последствие сильного стресса. Лечение должно быть комплексным. Стоит обратить внимание на душевное состояние: вы угнетены, подавлены.
— Спасибо. Если дело в этом, я попробую справиться сама.
* * *
Артема часто приглашали в элитные клубы друзья — сыновья богатых родителей, которым он по щедрости левой ногой делал любую работу — курсовую, дипломную. Иногда он брал в клубы с собой Женю. Так он извинился и сейчас за свое невольное исчезновение. Они полночи провели в каком-то странном месте с неинтересными Жене людьми. Что называется, убивали время. А Женя была слишком чувствительной даже для столь условного убийства. Они выбрались на улицу, подошли к Жениному «Фольксвагену», и вдруг она сказала неожиданно для самой себя:
— Давай поедем ко мне. Позвоним сейчас твоей бабушке, что ты у нас останешься, и моей маме, что мы вместе приедем. Хочешь?
— Хочу, — просто ответил Артем.
Бабушка не имела ничего против, а Ирина сказала, что к их приезду будет спать и им придется хозяйничать вдвоем.
В сонном уюте своей квартиры, где Артем оказался таким уместным, Женя почувствовала себя как в раю. У них не возникло ни малейшей неловкости. Все было словно прекрасное воспоминание о том, что уже происходило здесь же когда-то, может, сто, а может, тысячу лет назад.
— Какая ты прелестная, — сказал Артем, когда обнаженная девушка встала перед ним в ожидании призыва своего первого мужчины. Ему стоит лишь повести бровью, взмахнуть ресницами, и она раскроется ему как цветок. Он протянул к ней руки, вдохнул ее запах, сделал все, чтобы совпал даже ритм их пульсов. Женя растворилась в неге и собственной любви, ей лишь хотелось, чтобы он не так уж сильно оберегал ее от своего желания. Ей хотелось, чтобы это желание победило на время его деликатность и благородство. Она хотела спрятать в своей памяти миг его неистовства. Но ведь она любила его именно за то, что он всегда оставался самим собой. Чуть отстраненный, чуть над обычной жизнью и даже над любовью.
Утром, когда Женя еще спала, Артем почувствовал страшный голод и вышел на кухню. Он налил себе стакан молока, нашел булочку в хлебнице и с удовольствием принялся за еду. Когда вошла Ирина в халате, с мокрыми после душа волосами, он не сразу поздоровался, не ответил на ее приветливую улыбку. Он неловко встал, опрокинул стул и закашлялся, поперхнувшись молоком.
— Я вас испугала? — рассмеялась Ирина.
— Да, — серьезно ответил он. — Я не знал. Я был не готов. Я не представлял себе, что вы такая невозможная красавица.
Он действительно был потрясен. Не мог отвести взгляда от ее изящного лица с огромными темно-зелеными глазами, почти страшными в своей красоте, скрывающими в глубине какую-то мрачную тайну. Ирина в смятении отвернулась. Ее мозг пронзил красный луч — знак тревоги, опасности, запрета.
* * *
Дина, наконец, выбрала в разделе «Магия» одной газеты самое, как ей показалось, интеллигентное объявление и набрала телефон. Ответили ей сразу и предложили приехать, не откладывая: «У хозяйки скоро будет окно. Можно без предварительной записи».
Это была обычная трехкомнатная квартира. Дине открыла девушка с красными прядями в белых волосах.
— Вам на когда назначено? — спросила она с сильным украинским акцентом. — А-а… Петренко Дина. Вы звонили. Придется подождать. Платить мне. Двести долларов за прием, помощь отдельно. Хозяйка скажет.
Дина прошла в гостиную, где на стульях, поставленных в ряд, чинно сидели разного возраста женщины. Их было довольно много, несмотря на обещанное окно. Две из них громко шептались, остальные делали вид, что не слушают.
— Она говорит, у вас все черное внутри. Это вам сделано. Такая порча, такая порча, что прямо описать затруднительно. В третий раз она со мной работать будет.
— Ну, и как, легче стало?
— Знаете, да. Я ж вообще ничего не могла. То в жар кидает, то в холод. Ночью вскакиваю, вся мокрая, глаза на лоб лезут. Я знала, что сноха у меня непростая. В тихом омуте… Здрасте, пожалуйста, мама — то, мама — се. А сама по квартире зыркает. Они ж жилплощадь снимают, а я одна живу. У меня хорошо: ковры, люстры хрустальные. Они приедут обедать, уйдут, а я в зеркало смотрю: лицо все красное, пот льется и задыхаюсь.
— Извините, — робко вмешалась Дина. — А вы к гинекологу не обращались? Я к тому, что симптомы очень на климакс похожи.
Это было ошибкой. Никто не произнес ни слова, но под искрами многих негодующих глаз Дина испытала сильный дискомфорт.
— Нет, вы не поняли. Это наверняка порча, просто можно еще и к врачу… — вякнула она.
И тихонечко пробралась в комнату секретарши.
— Прошу прощения. Я вспомнила об одном деле. Очередь эту мне сегодня не переждать. А нельзя ли…
Пестрая девушка деловито сунула в ящик стола еще сто долларов и уверенно сказала: «Пошли». Они прошли через приемную, секретарь открыла дверь в помещение, где принимала гадалка, и громко произнесла: «Эта сейчас!» — после чего просто толкнула Дину в спину.
Колдовское место оказалось скромной комнатой явно съемной квартиры, в которой жили и спали. Таинственными были лишь полумрак и около десятка зажженных свечей на столе. Хозяйка сидела в кресле, нетерпеливо глядя на раскланивающуюся и благодарящую ее посетительницу. «Иди, — наконец сказала ей она и посмотрела на Дину маленькими черными глазами: — А ты садись». Дина скромно села на старый стул с засаленной обивкой и окинула внимательным взором полную женщину в бордовом халате и с черной банданой на голове. «Ничего, можно и так решить свой образ».
— Знаю, с чем ты пришла, — раздался приглушенный хрипловатый голос.
