– А какое же еще?
– Ну, мало ли какое? – Клиентка развела руками. – Дима очень хитер. Он мог вынуть из ящика любое другое письмо и порвать действительно ненужную бумажку, а не тот конверт, который принес ему курьер.
Валерия Юрьевна буквально руками и ногами хваталась за свою вторую версию.
– Порвал другое письмо? С какой стати? – спросила я не без скепсиса.
– А вдруг он догадался, что это – ваша проделка, вот и сыграл сначала сценку недоумения, а потом сделал вид, что уничтожил послание, – Краснощекова перетолковала все услышанное от меня по-своему. – Нет, я считаю, что с Урюпина нельзя снимать подозрений! Я уверена: не сегодня, так завтра он непременно выйдет на связь. Наверняка сейчас он собирает деньги. Сумму вы назвали не очень большую, она Дмитрию вполне по карману, но проблема в том, что всеми финансами заправляет его жена Людмила. Ему придется у нее забрать десять тысяч долларов под каким-нибудь благовидным предлогом. Кстати, Урюпин мог запомнить адрес электронной почты во время первого прочтения письма. Возможно, он уже написал вам. Татьяна Александровна, вы проверяли почту?
– Нет, но…
– Ну как вы можете быть такой поверхностной! Так, надо немедленно воспользоваться моим компьютером. Он наверху. Пойдемте! Вы сейчас убедитесь, что я права, – самоуверенности у Краснощековой было через край.
– В этом нет необходимости. Я проверю почту через мой мобильник, – я достала телефон и вскоре удостоверилась в том, что писем в почтовом ящике, зарегистрированном специально для связи с Урюпиным, нет. Я даже для достоверности показала клиентке дисплей. – Видите? Пусто.
– Ничего, время еще есть. Вы ведь обещали через три дня передать материалы в милицию и в газеты, не так ли?
– Да, срок еще не вышел, но…
– Никаких «но»! Димка еще проявит себя, я уверена. Мне не дает покоя другой вопрос – что он сделал с телом Семена?
– Вот как раз об этом я и хотела с вами поговорить.
– Так, я внимательно слушаю вас, – Краснощекова придвинулась ко мне.
В гостиную вошла домработница, и мы обменялись с ней приветственными кивками. Оля начала поливать комнатные цветы.
– Дело в том, – сказала я, – что позавчера, в районе села Беленькое, в реке Волге был обнаружен утопленник. Это мужчина лет пятидесяти…
– Боже, это наверняка Семен! – Валерия Юрьевна схватилась рукой за сердце. – Как же это жестоко! Дмитрий знал, что он боится воды, вот и утопил его. Это еще одно доказательство!
– Ну какое же это доказательство?
– Как-то летом мы устраивали корпоратив на турбазе, стояла ужасная жара, и все с удовольствием купались в Волге, кроме Семена Семеновича. Я-то знала, что он в детстве едва не утонул в Медведице, и с той поры он в реки, озера и прочие природные источники даже не заходит. Урюпин прознал об этой фобии Семена, подговорил мужиков с фермы, и те потащили его в воду. Не будь мой муж их начальником, они бы точно искупали его! А так – подурачились немножко и отпустили, едва он намочил ступни. Я помню, как Дима был этим разочарован. Он сказал что-то типа – «все равно, рано или поздно, но я окуну тебя с головой». Это прозвучало как угроза.
– Валерия Юрьевна, давайте не будем делать преждевременных выводов. Возможно, найденный утопленник – вовсе и не ваш муж. У меня есть ксерокопии фотографий тела и его словесное описание, – сказала я и вдруг встретилась с Олей глазами в зеркале, которое она теперь протирала от пыли. Домработница пристыженно застыла, будто я застукала ее за подслушиванием. Значит, мне не показалось – она читала по моим губам! Я достала из сумки бумаги, которые мне дал Кирьянов, и сказала, как бы невзначай прикрыв лицо рукой: – Валерия Юрьевна, вы в состоянии взглянуть на фотографии? Предупреждаю, это не для слабонервных!
– Я попытаюсь. – Вдова взяла в руки листок, который я ей подала, и отвела его от лица на расстояние вытянутой руки. – Даже не знаю, что вам сказать… По-моему, это не он. Хотя… Нет, я не могу больше на это смотреть. Извините, мне надо выпить мои успокоительные капли.
Глава 10
Краснощекова ненадолго отлучилась, и я осталась наедине с домработницей. Она протирала от пыли фарфоровые статуэтки. Девушка специально не привлекала к себе внимания, работала тихо как мышка, но ее присутствие меня почему-то тяготило.
Валерия Юрьевна вернулась довольно быстро, вновь села в кресло и снова попросила еще раз показать ей ксерокопию фотографии найденного утопленника.
– Быть может, вы лучше посмотрите словесное описание? – спросила я. – В нем приводятся такие детали, которые на фото не видны.
– Лучше прочтите мне вслух, – вдова откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
– Хорошо. Начнем с одежды – черный костюм, голубая рубашка, галстук в полоску…
– Все правильно, Семен терпеть не мог белых рубашек.
– Черные ботинки сорок второго размера…
– Сорок третьего, но маломерки, – поправила вдова.
– Ладно, пойдем дальше: волосы русые, на макушке – облысение…
– Это подходит, – сдавленно проговорила клиентка. – Семен рано начал лысеть, и это его сильно напрягало. Он даже хотел обратиться в клинику, чтобы усилить рост волос. Наверное, хотел выглядеть молодо рядом с Осташкиной.
Я проглотила этот комментарий и вернулась к особым приметам:
– Теперь зубы. У вашего мужа стояли на зубах металлокерамические коронки?
– Да, – подтвердила Краснощекова. – Года три тому назад он решил поменять золотые коронки, стоявшие у него во рту еще с советских времен, на более естественно выглядящие. В прошлом году он тоже занимался протезированием.
– Понятно. Осталось вспомнить, на каких именно зубах имелись протезы у вашего мужа.
– А что у вас там написано? – осведомилась Валерия Юрьевна.
– На шестом и седьмом зубах сверху слева, а также на пятом-шестом зубах снизу справа, – прочитала я. – Все совпадает?
– Да откуда же я знаю?! – Краснощекова посмотрела на меня с изумлением. – Татьяна Александровна, вы полагаете, что я заглядывала ему так глубоко в рот?
– Ну, может, Семен Семенович сам вам говорил?
– Да, он говорил, что поставил коронки на коренные зубы, но без излишней детализации.
– Хорошо, а какие-нибудь полостные операции ему делали? – уточнила я.
– Да, два года тому назад ему удалили аппендикс.
– У этого человека также есть шрам, свидетельствующий об апендоктомии. Теперь перейдем к родимым пятнам, – сказала я и встретилась в зеркале взглядом с домработницей. Оля снова пыталась прочитать по губам, о чем я говорю. Вторично застигнутая мною за таким своеобразным «подслушиванием», она поспешила отойти в сторонку.
Я, конечно, понимала, что глухонемой женщине ничто человеческое не чуждо и она тоже может испытывать самое обыкновенное любопытство. Другая на ее месте наверняка бы стояла за дверью и жадно вслушивалась в каждое слово хозяйки и частного детектива, то есть меня. Оля же была вынуждена ловить движения наших губ в зеркале. А что, если это не просто любопытство, а личная заинтересованность в том, насколько далеко продвинулось мое расследование? Вдруг именно Оля причастна к похищению трупа своего хозяина? В конце концов, у нее были ключи от этого дома, а злоумышленники проникли сюда, не повредив замков.
