Таппенс испуганно проговорила:
– Но я чувствую себя такой слабой, такой неопытной.
– Насчет этого можете не беспокоиться. У нас работают
классные специалисты, опыта и таланта в нашем распоряжении довольно. Но когда
есть измена в своих рядах, неизвестно, кому можно доверять, а кому нет. Вы и
Бересфорд – наша иррегулярная армия. О вашей деятельности никто не знает.
Благодаря этому у вас есть шансы добиться успеха. Благодаря этому вы уже
кое-чего добились.
– Нельзя ли приставить кого-нибудь из ваших людей к миссис
Перенье? Есть же у вас кто-то, кому вы полностью доверяете.
– Уже приставили. Формально – на основании информации, что
миссис Перенья – член ИРА и у нее антибританские настроения. Что, кстати
сказать, правда. Но сверх того у нас никаких данных нет. Нет данных по самым
важным вопросам, решающим для судьбы страны. Так что все зависит от вас, миссис
Бересфорд, не отступайтесь. Вперед – и сделайте все возможное.
– Четвертое, – сказала Таппенс. – Осталась едва ли неделя.
– Ровно неделя.
Таппенс сжала кулаки.
– Мы должны все разузнать! Я говорю «мы», потому что верю:
Томми напал на след, из-за этого и не вернулся. Он идет по следу. Если бы мне
тоже удалось за что-нибудь ухватиться!.. Ну, скажем, я...
Таппенс наморщила лоб, обдумывая новый план атаки.
2
– Так что сам видишь, Альберт, это осуществимо.
– Конечно, я понимаю, мэм. Но, должен признаться, эта мысль
мне не особенно нравится.
– А по-моему, может получиться.
– Возможно, мэм, но подставлять вас под удар мне совсем не
по душе. И хозяин, я уверен, тоже бы не одобрил.
– Мы испробовали все обычные способы. То есть сделали все,
что можно, не раскрываясь. И по-моему, остался единственный шанс – сыграть в
открытую.
– Но вы сознаете, мэм, что тем самым вы жертвуете важными
преимуществами?
– Что это ты сегодня так витиевато выражаешься, Альберт?
Прямо как диктор на радио, – сердито заметила Таппенс.
Альберт виновато хмыкнул и объяснил:
– Я вчера слушал интересную передачу про формы жизни в
прудах.
– У нас нет времени думать о формах жизни в прудах!
– Где сейчас капитан Бересфорд, вот что мне хотелось бы
знать.
– Мне тоже, – отозвалась Таппенс, и сердце у нее защемило.
– Как-то это неестественно, чтобы он вот так, без единого
слова, исчез. Должен был бы уже мигнуть вам как-нибудь. Вот потому-то я...
– Что, Альберт?
– То есть я хочу сказать, если он раскрыт, может, вам бы
лучше не раскрываться? – Он помолчал, собираясь с мыслями, а потом продолжил: –
Допустим, его разоблачили, но ведь про вас-то им неизвестно. Вы могли бы и
дальше действовать тайно.
– Прямо не знаю, как лучше, – вздохнула Таппенс.
– А что вы хотели предпринять, мэм?
Таппенс неуверенно объяснила:
– Ну, например, у меня бы потерялось письмо, которое я
написала, я стала бы всем об этом говорить, охать, огорчаться. А потом оно бы нашлось
в холле на полу, и Беатриса бы его подняла и положила на столик. Ну, и искомое
лицо непременно захочет с ним ознакомиться.
– А что будет в письме?
– Что-нибудь в таком роде, что, мол, мне удалось выяснить
личность интересующей нас особы и я собираюсь собственноручно передать эти
сведения завтра. Тогда, вы же понимаете, Икс – или Игрек – должен будет
волей-неволей сбросить маску и попытаться меня убрать.
– Да, и может быть, попытка окажется успешной.
– Не окажется. Я ведь буду настороже. Меня, наверно, захотят
заманить куда-нибудь в глухое безлюдное место. И тут уже дело за тобой, потому
что про тебя уж, во всяком случае, никому не известно.
– А я буду двигаться по вашему следу и схвачу их за руку, так
сказать?
Таппенс кивнула.
– Ну да. Мне только надо все тщательно продумать. До завтра!
3
Таппенс сменила книгу в городской библиотеке и как раз
выходила на улицу, держа под мышкой рекомендованный томик, когда ее окликнул
незнакомый голос:
– Миссис Бересфорд!
Она удивленно обернулась и увидела долговязого чернявого
молодого человека с приятной, слегка смущенной улыбкой на губах. Молодой
человек проговорил:
– Вы... вы меня не узнаете?
Привычная формула. Таппенс могла точно предсказать, что
последует дальше.
– Я был у вас... как-то... с Деборой.
Уж эти Деборины приятели! Их столько, и все, по мнению
Таппенс, на одно лицо. Брюнеты, как вот этот молодой человек, блондины, бывают
и рыжие, – но все более или менее одного образца: милые, с хорошими манерами и
чуточку длинными волосами. (Но когда Таппенс высказывала свое мнение на этот
счет, Дебора отвечала: «Мама, нельзя же всю жизнь пользоваться мерками
шестнадцатого года. Я, например, терпеть не могу короткую стрижку».)
Совсем некстати сейчас эта встреча с Дебориным знакомым. Ну
да от него можно будет скоро отвязаться.
– Я – Энтони Марсдон, – назвался молодой человек.
– Ну как же, как же, – пробормотала Таппенс, бессовестно
кривя душой, и протянула ему руку.
Но Тони Марсдон не отстал.
– Я ужасно рад, что нашел вас, миссис Бересфорд, – сказал
он. – Я ведь работаю вместе с Деборой. И вот, понимаете ли, вышла одна
небольшая неловкость.
– Да? Какая же?
– Видите ли, Дебора узнала, что вы находитесь вовсе не в
Корнуолле, как она считала, а это, видимо, ставит вас в затруднительное
положение, верно?
– Ах ты, неприятность какая! – покачала головой Таппенс. –
Как же она проведала?
Тони Марсдон объяснил. И скромно добавил:
– Дебора, разумеется, не знает о настоящем характере вашей
деятельности. – Он уважительно помолчал. – Это ведь важно, я думаю, чтобы она
ничего не знала. Я на самом деле тоже занимаюсь кое-чем в этом же роде. Числюсь
начинающим сотрудником шифровального отдела. А в действительности в мои
обязанности входит выражать слегка профашистские взгляды – восхищаться немецкой
государственной системой, намекать, что было бы неплохо вступить с Гитлером в
рабочий союз, – и смотреть, кто как реагирует. По стране гуляет измена, и наша
задача – выяснить, откуда она исходит.
