– Но зачем ей был ребенок?
– Для маскировки! Тут тонкий психологический расчет. Просто
невозможно вообразить, чтобы иностранная шпионка потянула с собой на дело свое
дитя. Именно поэтому я и не подозревала миссис Спрот. Как можно, женщина с
ребенком! Но настоящая мать Бетти стала ужасно тосковать по своему дитяти, она
разыскала адрес миссис Спрот и явилась сюда, высматривала, ждала удобной
минуты, дождалась и увела девочку.
Миссис Спрот, естественно, была в отчаянии. Самое главное
для нее было – чтобы не обращались в полицию. Поэтому она написала записку и
представила дело так, будто нашла ее у себя в комнате. Вместо полиции привлекли
к поискам капитан-лейтенанта Хейдока. Когда же мы настигли бедную женщину,
шпионка, не заводя разговоров, сразу же ее застрелила... Она отнюдь не новичок
в обращении с огнестрельным оружием, а наоборот, превосходный стрелок. Да, она
убила ту несчастную женщину, и поэтому у меня нет к ней ни малейшей жалости.
Она злодейка.
Таппенс помолчала, а потом добавила:
– Были и еще некоторые обстоятельства, которые должны были
открыть мне глаза. Например, сходство между Вандой Полонской и Бетти. Она мне
кого-то напоминала, и этот кто-то была Бетти. И потом странная игра девочки с
моими шнурками. Гораздо естественнее было предположить, что она наблюдала, как
это делала ее так называемая мать, а не Карл фон Дейним. Но миссис Спрот,
увидев, что натворила девочка, поспешила подбросить в комнату Карла
всевозможные улики, в том числе и шнурок с симпатическими чернилами.
– Я рад, что Карл не был замешан в это дело, – сказал Томми.
– Мне он нравился.
– Нравился? – испуганно переспросила Таппенс. – Его что,
расстреляли?
Мистер Грант покачал головой.
– С ним все в порядке. У меня даже есть для вас один
небольшой сюрприз.
– Я ужасно рада, особенно за Шейлу! – посветлев лицом,
воскликнула Таппенс. – Какие же мы были дураки, что сделали стойку на миссис
Перенью!
– Да, она была замешана только в деятельности ИРА, не более,
– сказал мистер Грант.
– Я и миссис О'Рурк немного подозревала. А иногда и супругов
Кейли...
– А я подозревал Блетчли, – вставил Томми.
– Тогда как на самом деле все зло было в этой безмозглой
особе, которую мы считали матерью Бетти.
– Не такая уж безмозглая, – возразил мистер Грант. – Она
опасная преступница и очень умелая актриса. И к большому моему сожалению,
урожденная англичанка.
– Раз так, она не заслуживает ни жалости, ни восхищения, –
сказала Таппенс. – Ею двигала даже не любовь к родине. – Она обернулась к
мистеру Гранту: – Вы нашли что хотели, сэр?
Он кивнул.
– Все содержалось в потрепанных детских книжках, которые
были подменены новенькими.
– В тех, что Бетти называла «гадкими»? – всплеснула руками
Таппенс.
– Они и вправду гадкие, – сухо сказал мистер Грант. – «Джек
Хорнер» оказался весьма детальным описанием наших береговых укреплений. «Джонни
задрал к небу нос» содержит данные по военно-воздушным силам. А сведения о
боевом вооружении, понятно, помещены в книжицу «Жил человечек с ружьецом в
руке».
– А «Гуси, гуси, вы куда?» – поинтересовалась Таппенс.
Мистер Грант ответил:
– Когда ее обработали соответствующими реагентами,
обнаружился полный список влиятельных лиц, выразивших готовность содействовать
вражескому вторжению на наши острова. Среди них два начальника полиции, один
вице-маршал авиации, два генерала, управляющий военным заводом, министр,
несколько полицейских инспекторов, главы местных добровольных оборонных дружин,
ну и разная мелкая армейская и флотская сошка, и даже сотрудники нашего родного
разведывательного управления.
Томми и Таппенс слушали и не верили своим ушам.
– Не может быть! – проговорил Томми.
Грант печально покачал головой.
– Вы не представляете себе силу немецкой пропаганды. Она
обращена к таящейся в душе у человека жажде власти над другими людьми. Лица,
значащиеся в этом списке, были готовы предать свою страну, но не за деньги, а
из чудовищной гордыни, они воображали себя, лично себя, благодетелями родины. И
так в каждой стране. Своего рода культ Люцифера
[82]
– сына Утренней звезды.
Гордыня и жажда личной славы. Вы можете себе представить, – заключил он, – что
при содействии этих людей, которые давали бы несогласованные приказы и
распоряжения, в стране должен был воцариться хаос и запланированное вторжение
имело бы много шансов на успех.
– А теперь? – спросила Таппенс.
Мистер Грант улыбнулся.
– Теперь, – сказал он, – пусть попробуют, милости просим! Мы
готовы к встрече.
Глава 16
– А знаешь, дорогая, – сказала матери Дебора, – я ведь чуть
было не подумала про тебя бог знает что.
– Ну? – удивилась Таппенс. – Это когда же?
Она задержала любящий взгляд на темной головке дочери.
– Да вот, когда ты улизнула в Шотландию к папе, а я считала,
что ты гостишь у тети Грейси. Я уже готова была вообразить, что ты завела роман
на стороне.
– Неужели, Деб?
– Конечно, всерьез я в это не верила, не в твоем же
возрасте. И потом, я знаю, как вы с Рыжим преданы друг другу. Это один дурень
по имени Тони Марсдон закинул мне такую мысль. И знаешь, ма, – я думаю, тебе
можно сказать, – потом оказалось, что он был в Пятой колонне. Действительно, он
всегда как-то странно рассуждал – что, мол, если Гитлер и победит, ничего
страшного, все останется по-прежнему, а то и лучше будет.
– А он... тебе нравился?
– Кто? Тони? Нет, конечно. Такой зануда. Этот танец я пойду
танцевать.
И уплыла в объятиях светловолосого молодого офицера, с
веселой улыбкой глядя в лицо своему кавалеру. Несколько минут Таппенс наблюдала
за ними, потом перевела взгляд на долговязого молодого летчика, танцующего в
паре с тоненькой блондинкой.
– По-моему, Томми, – обратилась она к мужу, – у нас славные
дети.
– А вот и Шейла, – сказал Томми и встал навстречу девушке.
Она подошла к их столику. На ней было вечернее платье
изумрудного цвета, оттеняющего ее смуглую красоту. Сегодня ее красота казалась
сумрачной, и слова, с которыми Шейла обратилась к тем, кто ее сюда пригласил,
прозвучали довольно нелюбезно:
