– Ну там, там! На последней остановке перед развилкой!
– А это разве город был?
– Да, Надежда Прохоровна, – язвительно фыркнул Мусин, – город. Районный центр. Железнодорожного сообщения там нет, автобусная остановка – вокзал. В нем есть камеры хранения.
Плечи бабы Нади опустились.
– Вот оно как… Дай попить.
– Да-да, сейчас, – засуетился Мусин возле тумбы с графином и стаканами.
Надежда Прохоровна пересела в кресло, незаметно сунула кошелек и паспорт в карман. Напилась – целый стакан залпом выдула – и прищурилась на павиана:
– А зачем ты документы спрятал?
Виталий Викторович стыдливо повел плечами:
– Да так… на всякий случай.
– И все-таки?
Маргадон отошел немного в сторону, опустился на подлокотник противоположного кресла и, отведя глаза, признался:
– Я не знаю, кто такая эта Ира. Почему я должен сразу передавать ей в руки все состояние Петра? Я хотел выдержать паузу… Познакомиться, поговорить…
– Не доверяешь?
– А почему я должен ей доверять?! – взвился Мусин. – Я знать ее не знаю! Петр – пропал. Она – в бегах от мужа. Почему я должен ей доверять! Ведь Петр влюблен! То есть – неадекватен!
– Понятно, – усмехнулась баба Надя.
– А что такого? Документы в камере хранения, на такси до райцентра пятнадцать минут езды…
– Хитер…
Виталий Викторович встал прямо и, явно желая сменить скользкую тему, спросил:
– А почему вы решили, что ваш номер кто-то обыскивал?
Надежда Прохоровна коротенько обрисовала приключения особо вредной змейки, остальные следы чужой руки; Виталий Викторович крепко почесал в затылке и сел напротив, положив локти на бедра:
– Значит, вы уверены, что ваш номер обыскивали?
– Абсолютно.
– Может быть, это была просто любопытная горничная?
– Какая? – напевно проговорила баба Надя. – Мы только днем въехали, чего ей убирать?
– Да-да, – задумчиво проговорил Маргадон, – горничные убираются только в первой половине дня… – Несколько секунд помолчал, глядя на Надежду Прохоровну. – А как вы думаете, когда это произошло?
– В те сорок – пятьдесят минут, пока я в чайную бегала.
– А во время ужина?
– Нет. Я сейчас припоминаю, после ужина прилегла на пяток минут – платок на месте был.
– А может быть, обыск произошел, когда вы у меня были?
– Может быть, но вряд ли. Наши номера рядом, один шаг – и я бы преступника застукала.
– Да-да, логично. Вы в чайной, я с Мариной в баре на берегу…
– Ты, Виталик, посмотри, не пропало ли у тебя чего?
Виталий Викторович быстро проверил все свои вещи:
– Ничего не пропало, все на месте. Может быть…
– Я думаю, Виталик, вначале твой номер обыскали, – перебила Надежда Прохоровна, – ко мне на всякий случай залезли.
– А если это никак не связано с документами Пети?..
– Так ничего же не пропало, – развела руками баба Надя. – Матрас переворачивали, в чемодан лазили – но все оставили на месте. Зачем тогда пришли?
– Да-да. Да-да… Боже! Как хорошо, что я оставил документы в камере хранения!
– Хорошо, – согласилась Надежда Прохоровна. – Но вот если бы тебе кирпич на голову упал, а? Как бы тогда Петя свои миллионы получил? Где бы их искал?
– Ну-у-у… номера счетов и пароли, я думаю, Петя для себя где-то записал…
– А документы от нотариуса! Забыл?!
– Нет, – опустил голову Маргадон.
– Говори мне номер ячейки и шифр.
Виталий Викторович замялся на секунду, но все же продиктовал Надежде Прохоровне требуемые цифры.
– Что будем делать? – спросила после баба Надя. – Пойдем в администрацию отеля, пожалуемся?
– А смысл? Ничего же не пропало.
– Но ведь кто-то же по номерам шарит!
– Но ведь ничего же не пропало!! Надежда Прохоровна, прошу вас, не надо никого вмешивать. – Голос Мусина звучал с мольбой и убежденностью в собственной правоте. – Мы не знаем, кто приходил, зачем… К чему мне этот шум? Ведь документы в безопасности!
– Виталь, но ведь кто-то же приходил, что-то искал.
Слова Надежды Прохоровны тоже звучали убедительно. Они повисли в комнате леденящим, пугающим облаком. Виталий Викторович откинулся в кресле, поднял голову…
Надежда Прохоровна, большая любительница криминального чтива и сериалов, крутила в голове различные предположения, и, как ни поворачивала, хоровод этот выглядел невесело.
Если предположить, что в ее номере искали документы Петра, то дело оборачивалось совсем отвратительно. О том, что брат Мусина и Ирина договорились встретиться в этом отеле, знали только три человека и ее домочадцы, которых подозревать в каких-то кознях совершенно бессмысленно даже Виталику: папка лежала в бывшей коммуналке две ночи, практически на виду. Сам Виталий Викторович о своей поездке никому больше не рассказывал. Так что остаются только Петр и Ирина. Ирина и Петр…
Как кто-то мог узнать об их планах? От кого?!
Если предположить, что Ирина играет нечисто… Что она решила завладеть состоянием Петра… Хитростью да обещаниями уговорила его продать фирму, перевести деньги на счета на предъявителя…
Тогда бы она ждала Маргадона в аэропорту до упора.
А у Петра выяснить, где скрывается его женщина вместе с документами, можно было только под пыткой.
О-ё-ёй… Как все плохо…
Может быть, Иру вообще уже схватили?! Выяснили, что документов при ней нет, и пошли обыскивать номера?..
Да-а-а, как ни крути, дела поворачиваются – хуже некуда!
Охохонюшки-хо-хо…
Мысли Виталия Викторовича шли в ту же сторону, но параллельным курсом. Он сидел в кресле напротив и смотрел на мир глазами заблудившейся собаки.
– Хорошо, что я догадался оставить документы в камере хранения, – проговорил негромко и слегка испуганно.
– Ирина знала, что Петр решил подстраховаться и ты подписал какие-то бумаги?
Виталий Викторович кивнул:
– Конечно знала. Петр сказал: она понимает, что делать с этими бумагами. – Внезапно встал, посмотрел на бабу Надю сверху вниз. – Надежда Прохоровна, я думаю, вам лучше завтра уехать.
– А ты?
– А я останусь ждать Петра. И искать эту Ирину.
Маленький и отважный, на толстеньких иксообразных ножках, он возвышался над сидящей в кресле бабой Надей и выглядел чуть-чуть смешным.
