– Зачем?!
– Надо. Тут, знаешь ли, одна дамочка есть, всем в отеле руководит. Но к ней на кривой кобыле не подъедешь – форс нужон. Так что не скромничай, оденься побогаче и направо-налево: жена профессора, мол, фу-ты ну-ты.
– Зачем? – уже без прежнего напора спросила скромнейшая Софья Тихоновна.
– Она тут все дела решает, все знает. Ты ее сразу заметишь – надутая такая барыня, волосы с перекисью, сидит как царь на параде.
– А-а-а… нам обязательно нужна эта женщина?
– Всенепременно. – За время общения с культурным профессорским окружением баба Надя нахваталась всяческих умных слов и теперь с удовольствием пускала их в оборот (с особенной любовью поражая соседок-кумушек на лавочках).
По совести сказать, Софа и раньше-то так выражалась. Да кто ж ее тогда слушал? Сестра Клавдия ее чуть ли не блаженной считала, вечно рот затыкала.
А вот поди ж ты… Сама замуж за профессора вышла, Прохоровну к культуре подтянула… Скажи кому раньше на родимом заводе, что сидела вот так запросто с главным режиссером театра, беседовала – никто б и не поверил! В кулаки бы прыскали – куда тебе, Надя, в калашный ряд…
Ан нет. Сидела с режиссершей как ровня. Разговаривала.
Права Софья – человека делает окружение.
А какое раньше окружение у крановщицы мостового крана было? Малообразованное, да по большей части пьющее…
* * *
Софья Тихоновна ехала на заднем сиденье большого джипа Романа и уговаривала себя учиться быть надменной. Не смотреть по сторонам – а взирать, не говорить – вещать, не идти – а шествовать.
Тяжелая наука. Для дамы истинной дворянской крови. Для человека насквозь скромного и напрочь добродушного. Пребывая в статусе жены профессора неполных два года, Софья так и не научилась нести голову высоко задранной. Поднятой – да, она и раньше так ходила. Но вот задиристости не хватало. Всегда оглядывалась – не обидела ли кого, не задела ненароком, любимую мозоль не отдавила?
Вадим пенял ей за излишнюю робость, поражался, почему порой начитанная и самодостаточная Софья слушает напыщенные рассуждения всяческих самоуверенных господ и дамочек, перевирающих вопросы из школьной программы.
По мнению же Софьи Тихоновны, отсутствие у нее высшего образования – отдельное мерси сестре Клавдии – сильно подрывает реноме супруга. Она не ввязывалась в словесные баталии, боясь наткнуться на вопрос: простите, а у вас какая специальность? Какой вы институт закончили?..
После одного такого вопроса Софья Тихоновна надолго почувствовала себя кухаркой, прачкой, поломойкой… Другая долгая жизнь была у Софьи Тихоновны.
Вадим же говорил, что это непонятно откуда взявшаяся плебейская трусость и бабская впечатлительность.
Быть может. Но теперь у Софьи Тихоновны появилась возможность опробовать крепость осанки в боевых условиях. В обстановке, где ее никто не знает, где примут по одежке и драгоценностям, где есть возможность, никого не удивляя и не отвращая себя, опробовать лицо и статус.
«А вдруг мы с Вадимом вовсе не сочетаемся?! – подумала в который раз, и сердце сжалось. – Вдруг звание жены ученого с мировым именем идет мне как начищенная медная табличка старой облупившейся двери?!»
Выходя из квартиры в новой, подаренной мужем норковой шубке (Вадим смеялся – ты хоть прогуливай ее иногда, проветривай!), она вдруг с удивлением услышала собственный голос. Еще даже порог не переступила, еще только Роме «Здравствуй» сказала. «Бери, Ромочка, чемодан, он нетяжелый…» И тут же начала оправдывать свой непривычно парадный вид:
– Тут, Рома, Наденька позвонила. Попросила понаряднее одеться и драгоценностями увешаться…
По совести сказать, если бы тетушка не начала мямлить что-то про наряды и драгоценности, Савельев в жизни бы внимания не обратил, во что она одета! Шуба как шуба. У Машки покруче будет. Колечко на пальце сверкает – нормально. Как большинство мужчин, наряды близких женщин редко останавливали его вдумчивый взгляд. Если только нелепостью.
– …Наверное, хочет кого-то разыграть, – стыдливо лепетала тем временем дядина жена и то неловко теребила пальцами кусок шубейки, то прядку за ухо заправляла…
Савельев понял, что это неспроста, поставил чемодан на лестничную площадку и критически оглядел Софью Тихоновну.
Поднял вверх большой палец – руки тетушки еще судорожнее затеребили шубейку – и понял, что одного этого жеста будет недостаточно. Сказал:
– Софья Тихоновна – высший класс! Все в меру, все шикарно.
– Да?
Это тихое, с надеждой произнесенное «Да?» ударило боксера под дых. Савельев чуть не взвыл.
Черт побери! Софья Тихоновна – умница, дворянка! супруга профессора, дама с манерами жены английского посла – трусит ехать в какой-то санаторий!
И что это ей вдруг втемяшилось, что она ведет себя как-то неправильно?!
Неужели оттого, что окружают ее сейчас люди сплошь из научной элиты?! И она комплексует, чувствует себя неровней…
Дичь какая-то. Старорежимная. Ни за что бы не подумал, что большую умницу Софью Тихоновну могут сбить с толку какие-то тряпки и побрякушки! Почему она вдруг стала смущаться своих приличных, чинных платьев?!
Да у английских аристократов специальные слуги подходящих габаритов новую одежду и обувь разнашивают, дабы те не бросались в глаза кичливой новизной! Блеск и лоск не заменят элегантности.
Эх, женщины, женщины, кто ж вас поймет, вздохнул Савельев. Самую толковую из вас чужие тряпки и домработницы с толку сбивают.
Роман посмотрел на тетушку сверху вниз, по ее ответному взгляду понял, что вопрос ее волнует не по-пустому, не дежурно, и решил помочь:
– Софья Тихоновна, вы выглядите на миллион. А если в отеле меня примут за вашего шофера, впечатление будет отпадное!
Роман бережно усадил дядину жену на заднее сиденье джипа и с саркастической улыбкой всю дорогу наблюдал в зеркало за переменчивыми гримасами ее лица.
Училась тетя. Готовилась сразить кого-то наповал.
Наповал, надо сказать, Софья Тихоновна сразила Надежду Прохоровну.
В дороге подруги два раза перезванивались – баба Надя ценные указания Софе раздавала и, подгадав время приезда последней, вышла «прогуляться» по дорожке у главного корпуса.
К парадному крыльцу подъехал джип. Узнав Ромину машину издалека, Надежда Прохоровна чуть отвернулась, посчитала ворон по сторонам, скосила глаза к автомобилю и чуть не выронила вставную челюсть.
Из джипа выбралась персона. Непокрытая голова сверкала лаком для волос, полы шубы разлетались; Роман галантно поддержал Софу под локоток, та даже кивком не поблагодарила за услугу. Подобрала полы шубы и, не дожидаясь «шофера», шагом державной особы прошествовала к крыльцу.
Надежда Прохоровна поправила берет и рысью устремилась вслед.
