— Красиво, но недоказуемо. Идеальный вариант. А если женщины разошлись мирно? Все его планы и старания полетели бы к чертям. На случай в таких делах не рассчитывают, нужна стопроцентная гарантия успеха. Второго случая может не подвернуться. Тем более мы знаем, что план готовился заранее. Если говорить о сговоре между Алексеем и Наташей, то можно предположить такую схему: Наташа готова оглушить бывшую подружку жениха, а он доведет дело до конца. Ей полмиллиона за работу, а ему наследство. Все довольны, все смеются. Но зачем в таком случае оставлять следы? Дураку понятно, что они выведут следствие на Наташу.
— А если он этого хотел?
— Значит, он дурак. Попав в ловушку и не видя из нее выхода, прижатая к стенке Наташа сдаст его с потрохами. Зачем ей сидеть за убийство, если она его не совершала. Как соучастница она получит от пяти до семи лет, а не пятнадцать или двадцать.
— Да. И опять мы в тупике.
Машина остановилась у гаража. Они не договаривались сюда ехать, само собой получилось.
— Так. Приехали. И что дальше? — спросил Вербицкий.
— Надо пригласить Угрюмова на допрос. Почему бы нет? Дело подходит к развязке, надо расставить точки, и нам нужны его показания. Протокол.
— Все правильно.
Они зашли в открытые ворота гаража. Никого.
— Значит, он дома. Нам наверх по винтовой лестнице, — предположил подполковник.
— Минуточку терпения.
Вербицкий направился к конторке за стеклом, Блохин последовал за ним. У окна сидел хозяин гаража Баженов и разговаривал по телефону, напротив за столом — девушка у компьютера сверяла данные.
— Извините за беспокойство, — кашлянул Блохин, — нам нужен Алексей.
Баженов что-то буркнул в трубку и положил ее на рычаг.
— Все на двенадцатой автобазе готовят транспорт к техосмотру. Завтра туда приедут гаишники, заодно и наши машины проверят.
— Ладно, съездим на базу, не проблема.
Вербицкий, прищурившись, наблюдал за девушкой, потом улыбнулся:
— Прогресс и до вас дошел. В Краснодаре до сих пор пользуются печатными машинками.
Не отрываясь от экрана, девушка сказала:
— Это Алексей Васильич следит за прогрессом. Машинку отправили на пенсию, — ока указала на верхнюю часть шкафа. Вербицкий оглянулся, но никакой машинки не увидел.
— Пенсионерка сбежала.
— Алешка, вероятно, выбросил. Тут и так тесно, — вмешался Баженов. — Ну, как продвигается следствие?
— Практически закончено. Остались формальности. Алексею следует подписать протоколы, — ответил Блохин.
— Значит, Наташка? Не могу поверить. С ее сердечностью и открытостью? Вам, конечно, виднее, но моему разуму такое недоступно.
— Можно взглянуть на ее машину еще разок? — спросил Вербицкий.
— Сколько угодно.
Начгар вышел из-за стола и повел сыщиков к машине.
Вербицкий увидел разбитое окно и с укоризной посмотрел на подполковника. Баженов открыл дверцу.
— Вы не забыли, подполковник, что взяли Наташины туфли с заднего сиденья?
— Я ничего не забываю.
Начгар понял, что Блохин здесь не главный и решил воспользоваться моментом, достав ключи от машины из бокового кармана дверцы.
— Наташа не запирала машину и не уносила ключи. Багажник заперт. Вот ключ, можете открыть. К машине никто не подходил, все на месте, кроме туфель.
— Спасибо за разъяснение.
Вербицкий облазил все углы, но ничего не нашел. В багажнике лежала запаска, домкрат и баллонный ключ.
— Странно, — сказал он. — У женщины всегда машина забита всяким мусором, бабскими безделушками, а эта выглядит бесхозно. Вы ничего кроме туфель не брали?
— Нет. Но я вам уже говорил, на туфлях нашли отпечатки пальцев Угрюмова. Вряд ли этому стоит удивляться. Все вещи девушке покупал Алексей, в том числе и бейсбольную биту. На ней тоже есть его отпечатки. Но не на ручке, а на ударной части. Они же жили в одном доме. На ее вещах могут быть его отпечатки и наоборот.
— Вы уверены, что в субботу утром машина была заперта?
— Уверен.
— Значит, ее мог запереть только Алексей. Ключи он положил в машину потом, когда увидел разбитое окно. Обратили внимание на брелок?
Блохин нахмурился.
— А что с ним?
— Машине три недели от роду. Фирменный брелок похож на медаль с тиснением на черном эбоните. Гладкий, полированный. На нем отлично остаются отпечатки пальцев.
— Ну и?
— А мы видим подкову из металла, тисненную, изогнутую. На такой никаких отпечатков не остается.
— Надо вызвать криминалиста, — предложил Вербицкий. — Не очень хорошо разбираюсь в их кухне, но от кейса с деньгами должен остаться какой-то след, если он находился в этой машине.
— Есть смысл. Тем более что наш эксперт собаку съел на следах. Полковник Безмерный тридцать лет в строю. Он по вашим ботинкам определит, в каких районах города вы побывали за последние три дня.
— Честь ему и хвала. Задействуйте его. Будет повод еще раз прийти в гараж.
— Нас не гараж интересует, а пристанище Алексея. Считайте, что ордер уже в кармане. Я разговаривал с судьей сегодня утром, он дал добро. Без обыска мы не можем выдвигать полноценное обвинение. Он это понимает.
— Спугнем Угрюмова.
— Его присутствие необязательно. И понятые нам не нужны. Пока Алексей работает в другом гараже, мы можем осмотреть его дом. Если что-то найдем, сделаем официальный обыск, а если он успел уничтожить все следы, то и торопиться не будем.
— Я на нарушения не пойду, подполковник. Если мы найдем улики, нас обвинят в том, что мы их подбросили. Без понятых в дом Угрюмова заходить нельзя.
— Я хотел как лучше.
Автобаза была огромной, найти Алексея оказалось делом трудным, но они нашли его. Парень возился с мотором в светлой рубашке, будто врач в чистом кабинете обследовал больного. Он не сразу заметил подошедших, а они не сразу вспомнили, зачем пришли. Изо рта шофера торчал янтарный мундштук с дымящейся сигаретой. Рукава рубашки были засучены, и сыщики увидели засохшие глубокие царапины на его руке, идущие от локтя к кисти. Четыре жирных полосы. Инструментом так не поцарапаешься. Женские когти — другого диагноза быть не могло. Надо отдать должное и сыщикам, и Угрюмову. Они сделали вид, что ничего не заметили, а он спокойно выпрямился, вытер руки платком, опустил рукава рубашки и застегнул ее на пуговицы.
— Нигде не можем вас найти, Алексей, — начал Вербицкий. — Я следователь из краевого центра. Вы должны завтра к нам приехать во второй половине дня подписать протоколы. Мы готовим документы для передачи в суд.
