– Конечно, господин Гиммлер, я весьма охотно покажу вам этот кинжал!
Он пересек гостиную и подошел к стеклянной горке, в которой, на подушке из черного бархата, покоился древний кинжал. Гиммлер подошел к нему, остановился рядом. Глаза его блестели, теперь они не казались такими маленькими и бесцветными.
– Вы позволите, господин барон? – проговорил он тоном не просьбы, а почти приказа.
– Конечно, друг мой! – ответил Зеботтендорф, открывая стеклянную дверцу.
Он извлек кинжал, немного подержал в руках, впитывая исходящую от святыни энергию, и бережно вложил клинок в руки Гиммлера. Тот прикрыл глаза, словно к чему-то прислушиваясь, и заговорил тихим, уверенным голосом:
– Да, я чувствую всю глубину веков, стоящую за этой реликвией! Сердце каждого арийца должно учащенно биться при виде этого священного оружия! Послушайте меня, господин барон, я расскажу вам нечто, чего еще никто не слышал, поделюсь с вами своими сокровенными планами.
Гиммлер левой рукой снял пенсне, приоткрыл тусклые бесцветные глаза, облизнул узкие сухие губы и продолжил еще тише, так что барон вынужден был вплотную придвинуться к нему, чтобы не пропустить ни слова.
– Я хочу создать мощную, разветвленную организацию, нечто вроде средневекового монашеского или рыцарского ордена. Но члены этого ордена должны защищать не христианскую религию, не эту лживую и жалкую веру малодушных и слабых недочеловеков. Нет, эти люди должны защищать вечные, сияющие ценности арийской расы! Они должны денно и нощно служить величию высшей расы, должны всю свою кровь, саму свою жизнь без колебаний положить на алтарь победы над неполноценными, второсортными расами! И я верю – эта победа близка! Скоро, очень скоро мы ее увидим!
Рудольф фон Зеботтендорф, барон фон дер Роза почувствовал легкое головокружение – как тогда, на рынке в Александрии, когда он получил священный кинжал. Он почувствовал исходящую от Гиммлера темную гипнотическую силу и понял, что не может ей сопротивляться. Не может и не хочет. Этот невзрачный человек с внешностью мелкого чиновника сумеет завершить то, о чем он, барон Зеботтендорф, только мечтал. И еще… Гиммлер и священный кинжал – они словно созданы друг для друга!
– Господин Гиммлер! – проговорил барон, подчиняясь внезапному импульсу. – Я верю в вашу звезду, верю в ваше высокое предназначение! Позвольте вручить вам эту священную реликвию германского народа как мой скромный вклад в дело создания того ордена, о котором вы говорили!
– Благодарю вас, барон. – Гиммлер выглядел совершенно спокойно, как будто ничуть не сомневался в таком решении, заранее был в нем уверен. – Благодарю вас, этот кинжал станет первой реликвией создаваемого мной ордена, а вы, если только пожелаете, станете одним из первых его членов.
Барон, с трудом преодолевая накатившую дурноту, вернулся на свое место за столом. При этом он тяжело, неуверенно переставлял ноги, как будто из крепкого, энергичного, полного сил мужчины неожиданно превратился в немощного старца, а еще вернее – в куклу-марионетку, лишенную собственной воли, послушно танцующую под музыку опытного кукловода.
К счастью, ему не пришлось сегодня руководить собранием общества – он лишь предоставил слово докладчику, известному в научных кругах профессору антропологии Герману Вирту, который намеревался сообщить членам общества тезисы своей новой книги с громким названием «Происхождение человечества», недавно выпущенной крупным берлинским издательством.
– Как вы, должно быть, знаете, господа, – начал профессор своим красивым, хорошо поставленным голосом, – на заре зарождения человеческой цивилизации существовали два разделенных океаном обитаемых континента: северный континент Арктогея и южный – Гондвана. Соответственно эти два континента населяли две большие расы – нордическая, или арийская, которой изначально была свойственна высокая духовность, стремление к высоким идеалам, и южная, гондваническая раса, представители которой находились во власти низменных, животных инстинктов.
Профессор обвел присутствующих взглядом, чтобы убедиться в их внимании, и продолжил:
– Как вы понимаете, обитатели северного континента были предками арийских народов, обитатели же Гондваны – предками низших рас: евреев, славян, негров. Что интересно, господа, группы крови, которые сейчас перемешаны совершенно случайным образом, в древности не смешивались. У арийцев была исключительно первая группа, а у представителей низших рас, населявших Гондвану, – третья…
– На чем основано такое необычное заявление? – задал вопрос Гюнтер Рейхштайн.
– На данных археологии, – недовольно ответил докладчик. – И впредь прошу вас не перебивать меня, герр Рейхштайн! На все вопросы я отвечу после доклада!
И он продолжил:
– К несчастью, произошла глобальная катастрофа – в районе Арктогеи упал огромный метеорит. В результате волна землетрясений расколола северный континент надвое. Одна часть покрылась вечным льдом и опустилась на дно Мирового океана, другая же сдвинулась, соединившись с более обширным южным континентом. Эта часть Арктогеи стала называться Европой…
Профессор сделал паузу и снова оглядел собравшихся.
– Часть арийских племен, покинув замерзающий северный континент, прошла через азиатские просторы и осела в Индии, на китайской равнине и в Японии. Из-за мутаций под воздействием сильной солнечной радиации, а также в результате смешения с местными племенами внешние признаки арийских народов изменились. Также под влиянием мутаций возникли две новые группы крови – вторая и четвертая. Согласно моим собственным исследованиям, четвертая группа более всего распространена среди цыган, украинцев и венгров.
Профессор снова сделал паузу, чтобы слушатели оценили столь важную информацию.
– Повсеместно в районах расселения арийских племен археологи находят надписи, сделанные руническими символами. К сожалению, наука еще не вполне справилась с их расшифровкой, но того, что сейчас известно, уже достаточно, чтобы сделать важнейший вывод: Библия, которой так гордятся евреи, представляет собой всего лишь поздний пересказ сокровенных знаний нордических народов, древних обитателей Арктогеи! Именно от них, древних арийцев, иудеи получили все свои знания, а первоисточники уничтожили…
В другое время барон Зеботтендорф с интересом слушал бы откровения профессора, но сегодня он был явно не в форме, и слова Вирта доходили до него как сквозь толстый слой ваты.
Барон не помнил, как довел до конца заседание общества, не помнил, как проводил гостей. Пришел в себя он только тогда, когда все разошлись.
Все, кроме Вернера Раушенбаха.
– Рудольф, что с вами? – говорил тот озабоченно, вглядываясь в лицо хозяина квартиры. – Я вас сегодня просто не узнаю!..
Барон потер виски, огляделся таким растерянным взглядом, как будто мучительно пытался понять, где находится. Потом позвонил и попросил у беззвучно возникшего в дверях дворецкого две чашки чая – для себя и Раушенбаха.
